Билет в один конец

ЕРЕВАН, 7 сен – Sputnik. Беженцам из Сирии наконец-то разрешили пересечь границу Австрии и выехать в Германию. Канцлер Ангела Меркель распорядилась обеспечить им достойный прием. Но какое будущее ждет этих людей там, ведь для многих из них дорога домой заказана навсегда, и что их билет до пункта назначения – это билет только в один конец.  
 
Сегодня мы все стали очевидцами  нового великого переселения народов. Десятки тысяч  беженцев с Ближнего востока и Африки устремились в страны Европы. Потоки беженцев не ослабевают и грозят перерасти в неконтролируемый хаос. Видимо, осознав безнадежность своего положения, власти Австрии и Германии накануне приняли решение разрешить этим людям въезд в свои страны. Первые тысячи беженцев пересекли границу между Венгрией и Австрией.
 
Знакомая и очень уважаемая мной профессор одного из московских вузов, ставшая невольным очевидцем этих событий, на своей страничке в соцсетях так описывает свое «адское путешествие» из Будапешта в Москву.

«Вокзал в Будапеште в последний день августа представлял собой огромный палаточный лагерь беженцев: люди спали на полу, бегали и кричали дети, что-то кучками обсуждали между собой озабоченные мужчины. Все выглядело странно, но не несло в себе никакой угрозы. Когда пришел поезд, часть этих людей заполнила собой вагоны. Никто никого при входе в поезд не проверял и не контролировал. Поезд тронулся, по ходу его движения новые беженцы, бегая вдоль вагонов, пытались пополнить ряды пассажиров. Люди ехали стоя, причем как беженцы, так и те, кому в Будапеште продали билеты без места. Но никакого напряжения в вагоне не было. Все понимали, что лучший способ существования в данной ситуации — спокойствие и миролюбие. Сами беженцы были аккуратно одеты, доброжелательны и вежливы. Я видела, как молодая сирийка всю дорогу молилась, а ее по-европейски одетый муж занимался с детьми: кормил их, играл с ними…
 
Затем последовали долгие часы ожиданий на границе с Австрией, очередная проверка билетов, прибытие другого поезда, битком набитого людьми, который, естественного, не решил проблем. И наконец почти через час появился пустой поезд из Вены, куда смогла пересесть часть пассажиров. В итоге, с опозданием в четыре часа пассажиры отправились в Вену».

Беженцы, сорвавшиеся со своих родных мест, где жили веками, бросившие дома и могилы предков в поисках пристанища. Кому как не армянам, пережившим первый в двадцатом веке Геноцид, не знать всей горечи потерь и утрат! Когда человека, как изгоя, вынуждают покинуть свою землю под угрозой истребления, скитаться, потеряв все. И лишь тем, кому повезет остаться в живых и добраться до безопасного берега, предстоит заново начать строить жизнь.

В годы моего детства в нашем обычном для Еревана дворе жило несколько семей армян-репатриантов, вернувшихся на родину предков, но уже в Советскую Армению, на волне самого масштабного в сороковые годы переселения из Европы и стран Ближнего востока. Это были потомки тех беженцев, которые нашли в этих странах приют, а когда советское правительство предложило им переселиться в Армению, многие из них  вернулись.

Но тогда для нас, детей, все эти подробности ничего не значили. Мы дружили с ними, играли, не было у нас и языковых барьеров, все друг друга замечательным образом понимали. Может, они и были из другого мира с другими традициями, но кто этому придавал значение. Счастливая пора —детство, у него свои приоритеты.

К примеру, у нас предметом восхищения были цветные подушечки жевательной резинки, которыми нас угощали, а самой большой удачей было выменять у этих ребят марки с конвертов писем, которые они получали от своих заграничных родственников. 

Случались порой и казусы. Моя подруга  Аида — девочка невероятной красоты, никогда  — ни тогда, ни после — я не встречала более красивого ребенка. Жгучая брюнетка, с кожей, словно из алебастра, и огромными темно-серыми глазами с длиннющими густыми ресницами.

Ее дивные косы, толщиной чуть ли не с кисть детской руки, струились по спине и были такими тяжелыми, что девочка не могла прямо держать голову. Она часто просила свою маму постричь ей волосы, но косы были маминой гордостью, и она даже слышать об этом не желала.

Не знаю, кто посоветовал Аиде пойти на этот шаг, но в один из дней она сама положила конец своим мучениям и остригла большими мамиными портняжными ножницами свои косы до плеч.
Что тут началось! Был целый переполох во дворе. Мама девочки  ее отшлепала и запретила выходить во двор гулять. А мы — детвора, толпились возле закрытой двери квартиры подруги в качестве группы поддержки.

Это замечательное время прошло. Вскоре родители Аиды уехали во Францию, в город Марсель, откуда был родом глава семейства. Он был музыкантом, играл на трубе в ереванском цирке. Больше мы с ней не виделись, даже не представляю, как сложилась ее судьба. Несколько раз писала ей письма по оставленному адресу, но ответа так и не получила.

А через какое-то время в Болгарию вернулась и наша соседка Дора, которая жила со своим сыном, которого страстно любила. Что бы Дора ни делала — шила, вязала или готовила, она всегда бормотала страшно смешившие меня тогда слова: «Это — на Саша» (Это для Саши).        

Был еще дедушка, который почти каждый день спускался во двор, садился на скамеечку и молча сидел долго-долго, устремив свой взор за горизонт. Взрослые говорили, что он приехал из США. О чем он вспоминал, о чем грустил? О своем доме в Западной Армении или в Штатах, не ведомо никому. Как сложилась его дальнейшая судьба, я тоже не знаю.

Тогда мы удивлялись и не понимали, почему эти люди и еще несколько обитателей нашего дружно живущего двора уезжают. Теперь- то мне понятно — они не смогли найти себя, адаптироваться в условиях советской действительности. Также по разным объективным и субъективным причинам не смогли приспособиться 250 тысяч армян-беженцев, прибывших в Армению в конце восьмидесятых – начале девяностых, после азербайджанских погромов. Лишь малая их часть  осталась в Армении, остальных судьба разбросала по всему миру.

Не хочу политизировать, но когда сегодня слушаю в СМИ все эти репортажи о беженцах из арабских стран, не могу не задаться вопросом: а что ждет этих людей, занесенных не по своей воле в неведомые края, с которыми их в большинстве случаев никогда ничего не связывало. Понимают ли они, с какими трудностями им придется столкнуться, перекраивая себя заново. Впрочем, может кому- то повезет, может у кого- то получится.