Георгий Мурадян, Sputnik Армения
Прослеживая историю современной музыки, можно буквально вслушаться в эволюцию восприятия того, что принято называть шумом.
В 20-х годах прошлого столетия звукозаписывающие студии и музыканты тратили огромные деньги на то, чтобы почистить записи от помех и сделать их пригодным для радиоротации.
А спустя где-то 60 лет музыканты платили те же деньги аранжировщикам, чтобы они создавали эти помехи искусственно.
В 1913 году итальянский композитор Луиджи Руссоло после посещения концерта футуристической музыки решил написать манифест в виде письма, адресованного Франческо Прателле, где он выдвигал идею о том, что повседневные шумы вроде грохота заводских станков, гудения поездов и т.д. имеют свои тембры, темпы и тональности, а значит могут и должны быть использованы в музыке.
"Искусство шумов" - документ, во многом определивший развитие таких современных музыкальных стилей как noise, ambient, industrial, musique concrete и других, которые стали бурно развиваться лишь в 70-х годах прошлого века.
Манифест футуристической музыки изначально был встречен "тухлыми помидорами" и обвинениями в адрес итальянца в попытках скрыть бездарность футуристов за маской эпатажа и новаторства.
Подобное отношение к использованию шумов в музыке сохранялось вплоть до начала эпохи цифровой звукозаписи.
Не только кубинский или британский: что ждет армянский джаз в 2019 году>>
В СССР авангардные эксперименты в музыке пробивались сквозь толщу цензуры лишь короткими периодами, но и тогда заходить достаточно далеко за рамки принятых чиновниками от культуры стандартов решались очень немногие. В результате, значимых работ в этом направлении в СССР так и не появилось, в лучшем случае "шумная" музыка добиралась до слушателей через подражание западным электронным и рок-группам.
Давать простор воображению музыканты могли разве что в джазе, однако и здесь советские артисты, изолированные от мировой джазовой сцены, тыкали пальцем в небо в попытках рождать новые идеи.
В Армении, как известно, с джазом все было очень хорошо и при советах — и после.
Но оставим в стороне то, что происходило с джазом в Армянской ССР, пытаясь найти там зачатки экспериментальных потуг.
Естественно, многое из того, что творили наши великие композиторы можно считать новаторским и экспериментальным для советской музыкальной повестки, однако неподготовленному слушателю, не знакомому, в частности, с историческим контекстом, уловить это крайне сложно.
Не станем обращать внимания и на попытки рок-групп вроде NATO творить в жанре экспериментального панка в последние годы "перестройки": качество записи практически не позволяет понять, где у ребят заканчивались эксперименты и начинались неполадки с микрофонами.
Проигнорируем и годы расцвета всепоглощающего великого и могучего рабиза (рабиса). Перейдем в Ереван конца девяностых, где выходец из Стамбула Арто Тунчбояджян начинал свой путь в авангардном джазе, извлекая звуки из всех предметов, которые попадались ему на глаза в студии во время записи дебютного альбома Armenian Navy Band.
Назвать идею суперноваторской нельзя. Вспомним того же Херби Хэнкока, имитировавшего на пару с Биллом Самерсом звуки пигмейских духовых инструментов при помощи бутылки пива в далеком 1973-м. Однако Арто подходил к этому делу с особым, можно сказать, пристрастием. За что и заслужил в 2011-м заветный "Грэмми".
В последнее время за этим делом был замечен и Тигран Амасян, который использует необычную модификацию битбокса, синкопируя это с пианино.
Можно привести еще пару-тройку высосанных из пальца примеров из мира рок-музыки или, упаси господи, эстрады, но "новаторскими" эти приемы остаются лишь в пределах Республики Армения.
Причина проста: то, что мы называем музыкальной индустрией за 27 лет независимости как находилась, так и продолжает находится в зачаточной стадии. Нет конкуренции, нет сформировавшегося рынка, самые самобытные артисты добиваются популярности за границей и остаются почти незамеченными на родине, а посему и удивлять они больше стремятся аудиторию не местную, а заграничную, поэтому и работают они с трендами, которые появляются в США, Европе или в Азии.
Так или иначе, с момента издания манифеста прошло 106 лет, эксперименты футуристов и экспрессионистов переняли тысячи музыкантов по всему миру, некоторые их идеи используются сейчас в танцевальной музыке, имеющей самую массовую аудиторию.
Оказавшись на одном из фестивалей современной электронной музыки человек эпохи начала XX века скорее всего бежал бы от источника этих шумов со всех ног, подумав, что оказался где-то у врат ада в окружении сатанистов, беснующихся под непонятную какофонию.
Однако музыка, звучащая на этих фестивалях, для нас совсем не авангардна, мы ее воспринимаем как обычную танцевальную музыку, а приемы вроде "beat up" воспринимаются как шум разве что людьми, заставшими Кобзона или Синатру на заре их карьер.
Не всегда авангардной музыке суждено успешно удачно перетекать в массовые музыкальные течения.
Случай с альбомом Дона ван Влиета и его группы The Magic Band, выпущенном в 1969 году и переизданном в июне прошлого года, как раз такой.
Как хиппи в 1969-м пытались понять на протяжении почти полутора часов, почему усатый дядя с хриплым голосом орет на них под аккомпанемент гитар, ударных, духовых и перкуссий, так и их потомки сегодня, слушая переиздание с улучшенным звучанием, недоумевают при фразах вроде "осьминог, поедающий тесто в полиэтиленовом пакете - быстр и лукообразен".
Приблизиться к уровню музыкального безумия этого альбома и при этом добиться маломальского коммерческого успеха удалось разве что Тому Вейтсу. Да и то - решился он на такие эксперименты, будучи уже состоявшимся артистом с международной армией фанатов.
На вопрос, что же считается "шумом" наших дней, но будет популярной музыкой для следующих поколений на ум приходит целый ряд исполнителей. Это и ветеран электронной музыки Дэниел Лопатин из Бостона,
и новая британская электронная музыка с Iglooghost
В конце концов это могут быть джазмены вроде Binker & Moses или Арама Бажакяна, играющие "почти-фри-джаз".
Или это могут быть рок группы вроде Xiu Xiu, уже почти 2 десятилетия переосмысливающие рок-музыку.
Сегодня музыка стала гораздо более раздробленной в жанровом плане, многие музыкальные поджанры породили свои собственные поджанры, которые, в свою очередь, порождают уже свои поджанры-однодневки, уходящие на свалку истории со сменой трендов.
Спустя 106 лет после футуристов аудитория стала гораздо более толерантной к шумам, но, к счастью, она все еще четко различает, когда ее хотят удивлять инновациями, а когда хотят выдать халтуру за новое слово в музыке. Так что если вы вдруг начинаете жаловаться на то, что молодежь нынче стала слушать какую-то дикую какофонию, не имеющую никакой связи с той настоящей музыкой, которая вам знакома, то, вы, увы, стареете.