…Аэропорт Вана (историческая Западная Армения, ныне — территория Турции. - ред.) находится на побережье. Пока самолёт заруливал на стоянку, его стали окружать броневики с вращающимися башнями и крупнокалиберными пулемётами. На крыше аэровокзала появились автоматчики. Стало понятно, что сводки из Восточной Анатолии о спецоперациях против курдских боевиков повествуют о событиях, происходящих не только в отдалённых горных районах.
В ожидании багажа заметил, что у выхода дежурит военный патруль в полевой, камуфлированной форме. Чисто выбритый седовласый офицер в очках доброжелательно проверял документы у прибывших с нами молодых парней и распределял их по группам. Кобура с пистолетом элегантно висела спереди, как у немцев в кино. Некоторые из парней, ожидавших своей очереди на выход, стали перебирать вещи в сумках и я заметил, что там у них лежит такая же форма, как у патрульных. Аэропорт был оцеплен и с внешней стороны. Парней стали рассаживать в пригнанные к зданию мягкие автобусы.
— Студенты на военные сборы прилетели? - спросил я у встретившего нас представителя турфирмы, когда те проходили мимо нас.
— Не-е, это солдаты!
Дальше он с пренебрежением произнёс незнакомые мне английские фразы, из которых я понял, что он не согласен с правительством. Военные сняли оцепление только после того, как тронулись автобусы с новобранцами...
Первым делом нас повезли смотреть возвышающуюся над Ваном урартскую крепость. Подъём показался крутым, а достопримечательности не столь примечательными. Но когда я дошёл до крайней стены и глянул вниз — сердце ёкнуло. На той стороне открылся до боли знакомый вид - руины армянского квартала Айгестан. Как часто до этого приходилось видеть Айгестан именно с этого ракурса на фотографиях в интернете! И тут меня осенило: зря мы поднялись в крепость. Надо было обогнуть холм и пройтись по легендарному кварталу, где в 1915 году, во время Геноцида, армяне оказали героическое сопротивление.
Благодаря увеличителю объектива видеокамеры я заметил, как взявшись за руки среди развалин прогуливалась пара иностранцев. Двое мальчишек гоняли на велосипедах, а чуть дальше, в тени, на корточках сидели и о чём-то вяло беседовали пожилые мужчины. Вдали появилась ещё одна одинокая мужская фигура. Видимо, местные до сих пор приходят сюда в поисках спрятанных армянами драгоценностей...
Мы прилетели в канун праздника Рамадан. Внизу, вдоль дороги стояли две с виду недавно построенные мечети. Из динамиков, установленных на минарете, громко звучала музыка, переплетавшаяся с живыми проповедями муэдзина. На выходе с территории музейного комплекса я обратил внимание на открытку с видом заснеженного Айгестана. Красивая, но очень печальная картина...
Дальше начинался путь в Догубаязит (до 1934 года — Баязет. - ред.). Мы отказались от экскурсии в кошачий питомник в пользу короткой остановки на берегу озера. Ванская вода — это нечто особенное! На вкус — солёная. Окунаясь, кажется, что плывёшь в растворе соды, а когда сохнешь под солнцем, тело сначала слегка пощипывает, а потом наступает ощущение, что оно смазано тонким слоем ароматного масла.
Тут я вспомнил про просьбу приятеля из Еревана — привезти немного земли с Родины предков. Я наклонился и собрал горсть. Долго рассматривал её на ладони, но так и не почувствовал вдохновения. Эта земля ничем не отличалась от той, на которой вырос я и тот же приятель и в которую ушли его предки из этих мест... Хмурые мысли развеял взгляд на озеро. Я решил привезти ему не землю, а воду. Живую воду из озера Ван...
Один из моих попутчиков, московский армянин Самвел, неподвижно смотрел на белых барашков, появившихся на водной глади с усилившимся ветром.
— Ты чего? - спросил я.
— Вспомнил, как дед гладил мои волосы в детстве и говорил, что эти кудряшки, как волны Вана, - Самвел провёл рукой по бритой голове...
…За окном проносились красоты Западной Армении. Я внимательно всматривался в склоны и вдруг заметил чёткие очертания остроконечного христианского храма, затерянного в складках рельефа. Труднодоступная местность, видимо, и спасла церковь от разрушения.
— Эрмени килисе? - разбудил я дремавшего гида.
— Эрмени килисе! - ответил он и закивал заспанной головой.
Западная Армения, хоть и осталась в пределах Турции, но так и не стала турецкой землёй. Здесь нет армян, но нет и ощущения, что ты в Турции. Теперь непокорные курды уходят с оружием в горы. А самая величественная из них хранит одну из самых загадочных тайн священной истории. По преданию, Ковчег откроется человечеству, когда пожелает Господь. И , наверное, это может случиться только тогда, когда сюда вернутся истинные наследники Арарата...
Оказавшись здесь впервые, я ловил себя на мысли, что пытаюсь ощутить хоть какое-то различие между двумя Армениями — той, где всё близко и знакомо, и той, отделённой и трагической землёй, о которой приходилось только читать и слышать. Я всматривался в природу, искал различия, но так и не почувствовал грань. Ни в Ване, ни в Карсе, ни в Ани и даже на вершине Арарата... И понял почему. Потому, что на самом деле нет Западной и Восточной Армении. Есть одно целое — Родина.
...Арарат всплыл как-то неожиданно. Мы даже не поняли, что эта гора — та самая, родная. Известно, что с турецкой стороны она не так живописна, но я не представлял, что настолько. Это была просто гора, каких много. Наконец мы приехали в Догубаязит. По-нашему — Восточный Баязет. Разместились в гостинице и отправились на ужин в другой конец города, в офис принимающей компании — MURAT CAMP.
Офис этот находился чуть ниже главной местной достопримечательности — дворца Исак-паши. Его окрестности окружали развалины. Остовы бывшего частного сектора. Что-то подсказывало, что мы находимся на месте старого Баязета. Того самого, события в котором описал Валентин Пикуль в одноимённом романе. Речь о "баязетском сидении", во время русско-турецкой войны 1877-1878гг. Курдский гид подтвердил: здесь находился христианский квартал и эти развалины когда-то были домами армян. В отличие от ванского квартала, они сохранились лучше.
— А там армянские сады. Мы до сих пор так называем это место, - гид указал на деревья вдали.
— Где же тогда знаменитая крепость?
— К сожалению, она разрушилась...
— А это что за башни и стены?
— Это тоже древняя урартская крепость. А урарты, как известно, — предки армян. На этой территории когда-то существовало древнее армянское царство, - пафосно завершил гид, чувствуя как на него со всех сторон направили свои видеокамеры мои попутчики — армяне из Москвы, Подмосковья и Нижнего Новгорода.
— Он это специально, - прокомментировал один из моих попутчиков. - Понял, что мы армяне, вот и запел так, чтоб нам было приятно. Старый азиатский трюк. Они такие. Могут улыбаться, кланяться, руки целовать — лишь бы ты денег не пожалел. А за спиной — в твою кастрюлю с едой нагадят...
Мы вернулись в офис. Руководителям группы надо было обсудить кое-что с владельцем компании. Гора Арарат — режимный объект. Для туристов официально выделен только один маршрут, со стороны Догубаязита. Так властям удобней контролировать обстановку. Помимо того, что здесь находится база НАТО, откуда в годы холодной войны велось наблюдение за советской территорией, Арарат и его окрестности продолжают оставаться очагом вооружённого сопротивления.
Владелец компании — Саим — признался, что название MURAT CAMP выбрано в честь старшего брата, отсидевшего 8 лет в турецкой тюрьме за участие, как бы у нас сказали, "в незаконных вооружённых формированиях".
— Вы с ним непременно встретитесь на горе. Он сейчас находится там, сопровождает группы, - заметил он.
Саим и его окружение не скрывают своих убеждений. Даже несмотря на то, что власти могут помешать их делам, откровенно идущим в гору. Саим обладает чуть ли не монопольным правом на организацию восхождений на Арарат. Большинство заявок из-за рубежа идут через него. Понятно, что без налаживания "взаимовыгодных" отношений с местной властью, военными и жандармерией, ничего бы не вышло. Всё-таки, Восток есть Восток и формула "ты мне — я тебе" здесь работает, как нигде. Несмотря на один официально действующий маршрут, за деньги можно договориться обо всём.
В Восточной Анатолии турки в меньшинстве. В основном, военные, полицейские, учителя и служащие администраций. Несмотря на обилие военных городков и блок-постов, расположенных недалеко друг от друга, все они усиленно охраняются. Под охраной находятся также госучреждения, дома чиновников и жилье офицерских семей. Подходы к этим зданиям перекрыты колючей проволокой, а по периметру из мешков с песком сооружены укрытия с бойницами для пулемётов.
Потерянный рай или Армения без армян: "наследие" Геноцида в фотографиях>>
Но в Догубаязите эти меры приняты, скорее, из общих требований, нежели из необходимости. Летом здесь туристическая Мекка. Прошлым летом через город прошли почти десять тысяч альпинистов. Курдам невыгодно проводить акции, способные перебить интерес к Арарату щедрых иностранцев. К тому же, очевидно, что доходы от горы идут не только туроператорам и их покровителям, но и тем, кто партизанит в горах.
Когда наши вожаки обсуждали детали подъёма, их удивило, что каждый раз палатки необходимо сворачивать, грузить на лошадей и снова разворачивать в лагерях на марше. Зачем? Ведь и до нас и после идут другие группы. Саим откинулся на спинку стула и, устремив взгляд в потолок, ответил по-английски:
— Видите ли, здесь не всё так просто... Это уже устоявшаяся практика. Так надёжней. Бывает, что одни туристы уже спустились, а другие ещё поднимаются. Лагерь пустует и, заметив это, партизаны могут присвоить палатки...
…Мы говорили громко. Но курдская речь на Арарате звучит громче. На марше — шатры их кочевых стоянок, загоны для скота, пасущиеся отары овец и стада коров. Креативные чабаны вывешивают на своих палатках надписи — HOTEL, CAFE, SUPERMARKET и т.п. Это означает, что здесь можно передохнуть в тенёчке, попить холодной воды, тана или горячего чайку. А ещё они навязчиво предлагают купить всякую "туземную" всячину — бусы, пёстрые вязанные носки, самодельные куклы и сладости не первой свежести.
…Высочайший пик Арарата появился перед нами с первыми лучами солнца. Вершина блестела и искрилась. Как только сделал первые шаги по леднику, понял, что дойду, — и разрыдался. Ледник был рыхлый. Я впервые рыдал от восторга. И было это, действительно, искренне. Из наших дошёл до вершины первым. Не сразу это понял. Перед глазами открывался шикарный вид. Рядом была ещё одна вершина, а дальше — Малый Арарат. Спросил сопровождавшего французов усатого проводника в больших солнцезащитных очках, указывая на следы, тянувшиеся к ближайшей вершине:
— Когда мы пойдём туда?
— Зачем? Туда не надо! Мы вас не пустим. Там Армения, там Иран, там Нахичевань, а здесь мы. Это самая высокая точка. Кур-дис-тан, Кур-дис-тан!!! - закричал он, подняв руки вверх.
...Вид на Ереван с вершины скрывал длинный ледяной козырёк. Я не увидел города. И поэтому, осталось чувство, что всё-таки та гора, которую привык видеть из окна нашей ереванской квартиры, всё ещё не покорена...