Праздничное утро. Сквозь комнаты тихо ходит ласковый свет. Мы, дети, смотрим телевизор. А там запевает - про самолеты и "девушек потом" - бравый майор Булочкин. Варят раков солдат Лопахин и его товарищи. Легко взмахивает рукой капитан Титаренко. Легко и твердо идут по Красной площади солдаты.
"Расскажи что-нибудь. Что ты тогда видел? Как ты самолеты сбивал?", - спрашиваем я и брат.
Дедушка ласково сморит на нас и ничего не говорит. Дедушка нас жалеет.
Мы обедаем. Бабушка не садится. Она снова кладет буханку на доску, нарезает и, горкой, подкладывает нам хлеб. Дед смотрит на нас.
"Ну-ка, режьте себе еще сыр. Котлеты берите. Ешьте как следует", - говорит нам дед.
"Да куда в нас столько влезет… Разве вы в наши годы так ели?", - неосторожно спрашиваю я.
И правда, разве они в наши годы так ели? Бабушка смотрит на меня и ничего не рассказывает. Бабушка меня жалеет.
"И что это они плачут?"
Внизу – город Алаверди. Дни и ночи, без минуты передышки, у медеплавильных печей здесь трудились взрослые, для фронта. А над городом, среди гор и лесов, ходили дети-ленинградцы. Девочки и мальчики с тонкими, как свечечки, руками и светлыми-светлыми головами. Много лет спустя одна из девочек - Варвара Васильева - стала моей бабушкой.
"Нас из Ленинграда (в 1942 году) вывезли по Ладожскому озеру. В Краснодар, а потом сюда, в Санаин. И мы маленькие были, а уже шли работать. В детдоме на кухне печка была, большая-большая. На ней нам готовили обед. А мы для печки хворост носили. Идем с воспитательницей в лес, она сядет на камень и ждет нас. Мы ходим, собираем ветки. А армяне в горах траву собирают и как будто плачут. Мы думаем: что это они плачут? А оказалось, это у них песни такие, это мы потом узнали. Армяне нас многому-многому научили. Какие травы можно есть, какие ягоды. Как смолу жевать. Нам ведь что давали? Утром сто граммов хлеба, днем пятьдесят, с обедом, и вечером опять сто. А мы есть хотим. Так хотим... Нас лес выручал. Мы из леса желуди несем. Нам повариха разрешала их на печку класть, с краю", - рассказывает бабушка.
Дети железного века
"Дети железного века". Так русский писатель Федор Абрамов назвал людей, у которых жизнь укатана надежно и просто, чтобы зря не отвлекаться на бесполезное думанье.
Куда уходят минуты и часы? Что ты успел в них уместить? Кому ты успел их подарить? Об этом люди спрашивали себя и на войне. И как раз на войне - особенно остро. Достаточно вспомнить десятки ленинградских дневников, которые мы теперь знаем по "Блокадной книге" Даниила Гранина и Алеся Адамовича.
Совсем не для “лидерства”: какой была первая женщина-машинист Армении>>
Мы от таких вопросов часто отмахиваемся. Счастье – оно еще будет. А пока что… Работа – то есть, то нет… Время – его постоянно нет. Где ж тут счастье?
Заходящее солнце. Простой и аккуратный стол. И тут на нем появляется кусок хлеба. Я, 12-летний, не доев, оставляю его на столе. Не до хлеба сейчас: футбол начинается. Вот оно, счастье. Хотя нет... Вот выиграют французы у итальянцев, выйдут в полуфинал – тогда и будет счастье! Дед смотрит на меня.
"В 30-е годы хлеба было мало. И куда только ни приходилось ходить старшим, чтобы этот кусок хлеба был на столе", - говорит он.
"И это было счастье?", - подумав, спрашиваю я.
"Счастье в том было, что мы все были вместе. Отец, мать и мы все, братья и сестры. У нас каждый или пел, или играл. Вечером садились, начинали петь. Однажды кто-то из соседей решил на нас донести. Идет куда надо и говорит: "Семья Коркотянов не по средствам живет. Все время веселятся". Приходят к нам в дом. У нас на столе ничего нет, а мы вокруг стола собрались. Старший брат на таре играл, я - на скрипке. Сестры пели. Или просто садились вместе и начинали крупу перебирать. Это тоже было счастье"…
Когда они оставляли Карс, каким-то чудом выжила вся их семья: отец, мать и шестеро детей. Седьмой, мой дед, родился уже в Ленинакане.
"Такими мы счастливыми бывали…"
И снова Девятое мая. Только уже не в детстве, а в прошлом году. Мы – корреспондент и оператор – стоим у статуи "Мать-Армения". Сюда, к Вечному огню, идет "Бессмертный полк". К нам, с портретами в руках, подходят поседевшие дети. В нескольких шагах останавливаются, глядя на нас. Они бережно несут своих молодых отцов. Свое вечное счастье. Как тут скажешь, выговоришь: "Извините, но у нас нет времени"?
"Лучше безногий, чем безголовый": кто они — армянские маршалы Великой Отечественной войны>>
"А мы и в сады колхозные ходили, фрукты воровать", - улыбается моя бабушка. – "На деревья залезем, а один внизу остается. Если увидит сторожа, кричит "Атанда!" – и разбегаемся. Потом делили все поровну. Чтобы из-за яблока подраться? Или из-за хлеба? Никогда. Вот нас везли из Краснодара, а поезд бомбили все время. Он сразу тормозил. А вокруг – подсолнухи, огромные! И нам, детям, говорят: быстро в эти подсолнухи! Кончится бомбежка, дальше едем. И как это в поезд не попали. Так вместе и в Армению приехали"...
После войны дед служил в Болгарии до декабря 1946 года. Мои прадед и прабабушка дождались обоих ушедших сыновей: моего деда, артиллериста-зенитчика, и его брата, летчика-штурмовика.
"Главное, один другого не сбил", - шутили в семье. Наверное, такими шутками старались как бы ущипнуть себя, убедиться, что все это – не сон. Что не только чудо мира, а и чудо воссоединения на самом деле пришло и не уйдет.
Бабушке война, скупая на радость, не дала этого счастья воссоединения. Но в ее с дедом семье точно так же, без счета и меры, расходились радость и забота. Моей матери, ее сестре и младшему брату. Нам, внукам. Дедушкиным родным. Друзьям и подругам по заводу, где они проработали полвека. Знакомым и незнакомым.
"Такими мы счастливыми бывали, такой свободой бурною дышали", - это строки из "Февральского дневника" советской поэтессы Ольги Берггольц. И почти все люди, пережившие эти дни – в блокаде, на фронте, в оккупации, в тылу – трудились, не жалея себя, чтобы вернуть и создать радость.
Мы, дети железного века, осторожно уходим от такого счастья – обратно к своему, испытанному. Хотя такое, живое счастье нам все-таки роднее (как чистая вода если и не вкуснее, то уж точно роднее самого лучшего вина). Но мы осторожно раздумываем: кто знает, каких усилий и заботы такое, живое счастье от нас потребует…
А 9 мая мы снова с ними. С теми, кто дарил и дарит это, живое счастье. С памятью о них мы пройдем в шествии "Бессмертного полка".
Слагаемые Победы: как армяне станцевали кочари у рейхстага под командованием Сафаряна>>
За напоминание об этом счастье автор благодарит своего деда, Вазрика Коркотяна, и бабушку, Варвару Васильеву, которым и посвятил этот рассказ.