"Новый мир" – самый читаемый, пожалуй, в СССР "толстый" журнал, испугался опубликовать путевые заметки Василия Гроссмана об Армении. Одному из самых известных писателей того времени сказали, что или он снимет абзац, или публикации не будет. Гроссман ответил так же категорично: "Все или ничего".
В результате отрывок с "крамольным" абзацем вышел в "Неделе" – воскресном приложении "Известий". Отделом литературы и искусства еженедельника тогда заведовала Натэлла Лордкипанидзе.
Вышло так, что ничего интересного для публикации в очередном номере не было, и Лордкипанидзе позвонила подруге в "Новый мир".
"Есть у нас небольшая повесть Василия Гроссмана, называется "Барев дзес". Набрали давно, но пока лежит из-за абзаца, в котором армянин произносит тост, сравнивая судьбу своего народа, пережившего геноцид, с судьбой евреев", – рассказала подруга.
Дальше со слов Лордкипанидзе.
– Только из-за этого не печатаете? – спросила она подругу.
– Да, Гроссман не соглашается снять. Говорит: "Все или ничего!".
В конце концов, "Барев дзес" взяли, главный редактор "Недели" рискнул напечатать все.
"28 сентября 1963 года у нас появилась полоса "Севан" в специальной рамке с подзаголовком "Из записок пожилого человека". Вот тут-то и началось… Номер мы сдавали в пятницу, и в субботу обычно в редакции не появлялись. Но я не помню, почему пришла, и немедленно была вызвана на "ковер" к заместителю главного редактора "Известий" (главным редактором тогда был Аджубей – зять Никиты Хрущева – ред.)", – продолжает свой рассказ Лордкипанидзе.
"Вот Армения – это кино": о чем Андрей Битов предупреждал желающих приехать в Ереван>>
Что рассердило, а вернее, напугало зама, да так сильно, что он немедленно отдал ряд строжайших приказов? Последний абзац? Тост? Оказалось, ни о том, ни о другом речь не шла. Напугал отрывок о "Скальном городе" Гехард с объяснением, что в его пещерах до сих пор живут люди.
"Город существовал не один десяток лет, было в нем вполне комфортно, то там, то здесь можно было видеть телевизионные антенны, а люди жили в непривычных для россиян жилищах – уютных пещерах", – писал Гроссман.
Как, советские люди живут в пещерах?!! В период построения коммунизма в нашей стране?!!
Никакие объяснения не принимались. Начальство было непреклонно: гонорар автору не выплачивать, а в той части тиража, которая еще не вышла, "Севан" заменить другим материалом.
"Так и сделали. Я утешала себя тем, что до Гроссмана оскопленная «Неделя» не дойдет, но тайное рано или поздно становится явным... Приехал Аджубей, гонорар распорядился выплатить (тогда в «Неделе» неплохо платили), но тираж без «Севана» был уже напечатан", – вспоминала коллега.
Реакция Гроссмана на происшедшее: "Ведь напечатали! И я доволен. И тираж все-таки большой".
…Как и почему Гроссман оказался в Армении? Впавшему в немилость писателю надо было как-то зарабатывать на жизнь, и ему предложили отправиться в Армению для перевода книги армянского автора. Вот он и приехал. Ездил по стране, встречался с людьми, общался с Католикосом Всех Армян Вазгеном I. К удивлению гостя выяснилось, что любимый писатель Вазгена I – Лев Толстой, которого церковь предала анафеме.
Влюбленная в Армению, или Как Надежда Мандельштам превратила Анну Ахматову в Ануш>>
Гроссману Армения очень понравилась, особенно ее древние церкви. Когда Католикос попросил его поделиться впечатлениями, писатель сказал так: "Здесь прекрасные церкви, и я хотел бы сделать книгу так же, как эти церкви построены: "очень скупо, но чтобы в каждой жил Бог"".
Друг писателя Семен Липкин рассказывает, что однажды Гроссмана пригласили на деревенскую свадьбу. Никто там по-русски не говорил, Гроссмана, как гостя, посадили на почетное место, стол возглавлял старик. Он стал произносить тост, и Гроссману объяснили, что тост в его честь и стали переводить.
Что говорил старик? Старик сказал, что вот тут среди них сидит писатель, он еврей, они знают, как много горя пережил еврейский народ (память о войне была еще очень свежа). И ему, писателю, хватило бы, о чем писать про свой народ, но он написал и об армянском народе тоже. Старик добавил, что он хочет выпить стакан водки за того армянина, который напишет о страданиях еврейского народа.
И знаете, что больше всего поразило писателя. Говоря эти слова, старик смотрел не на него: он смотрел на молодых.
Армения – страна чудес, или Одними шашлыками туристов не заманишь>>
Позже Гроссман напишет Липкину, что в тот день он особенно сильно жалел, что того не было с ним в этой деревне: "Я все думал, что ты бы стоял тут и плакал, и написал бы стихи, читая которые, люди бы тоже плакали. И все это среди суровых груд камней, на фоне синего неба сияющей снежной шапки Арарата, того самого, на который смотрели люди, писавшие Библию. Ох, Сема, сильно это берет за душу. А увидимся, я тебе расскажу все это подробно, а, может быть, ты и сам увидишь все своими глазами, — стоит, надо…".
…Наверное, действительно в Армению стоит приехать, чтобы не только вкусно поесть, но еще и на фоне синего неба увидеть гору, которую видели те, кто писал Библию.