Дом, о котором пойдет речь, принято рассматривать в контексте любовной истории известного тифлисского предпринимателя, Микаэла Арамянца с Евгенией Шхиянц.
Предприниматель был успешен в делах, но несчастен в личной жизни. Уличив свою супругу в измене, Микаэл Овсепович подал на развод. Бракоразводный процесс затянулся на долгие восемь лет. В конце концов, он получил свободу и в придачу к ней одиночество. А через некоторое время предпринял попытку обрести счастье заново.
Его избранницей стала, как сегодня назвали бы ее, светская львица Евгения Шхиянц. В знак своей любви Микаэл подарил Евгении трехэтажный дом, что, впрочем, не помешало ей уйти от Арамянца к другому мужчине. Хотя в этой версии событий более вековой давности все шатко и неопределенно. И любовная развязка, где говорится, что Шхиянц вернулась к Арамянцу спустя какое-то время и умерла на руках в результате тяжелой болезни, и то, что именно этот дом подарил ей щедрый возлюбленный. Утверждать можно лишь то, что герои этой истории на самом деле существовали, и Арамянц был и правда крайне щедр.
Особняк, который так часто фигурирует в этой истории, имеет довольно интересное местоположение. Попасть в него можно разными путями. С улицы Костава, если, выйдя со станции метро Руставели, двигаться в сторону так называемого тоннеля, и с улицы Зандукели, это уже направо от метро, вверх от здания Макдональдса. Мы отправимся к дому по тоннелю.
Идем, придерживаясь левой стороны. Арка, первый двор, нет, нам не сюда. Заходим в следующие ворота. Тут маленький двор с дорогой на возвышение. Вот оно – свидетельство горячих и пылких чувств. Стоит себе на пригорке и снисходительно взирает на нас, грешных. Интересная особенность. Супротив этого дивного чуда с резными верандами стоит доходный дом самого Микаэла Арамянца. Ну, то есть они смотрят прямо друг на друга. Доходный дом – это тот самый, что выходит фасадом на улицу Костава. И очень смахивает на сказочный дворец. Чтобы было понятней, попасть к дому Евгении можно через внутренний двор Микаэла. Вот оно как! А теперь медленно ползем к дому вверх.
Я как-то забрела сюда в теплое время года. Хорошо было. Солнце уже закатилось за горизонт. Ветер начал наигрывать вечернюю мелодию. Кто его знает, какие это были ноты. Но сочетание было приятным.
Так и подмывало присесть за один из столиков и обратиться в один большой глаз или слух, чтобы все увидеть, нечего не упустить из виду. Ни рыжего марева, размазанного по небу закатом, ни дивных отражений в стеклах торчащего упрямой свечой стеклянного отеля Билтмор, ни семенящих по улице людей. И про звуки не забыть, прислушаться к городскому шуму.
Дом, построенный по проекту известного тифлисского архитектора Озерова, находится на возвышении. Поэтому с террасы, как на ладони, просматривается весь город. В общем, великолепная панорама. Особенно, когда в сумерках загораются гирлянды развешенных по двору желтых лампочек.
Присматриваюсь к деталям, самые выразительные – резные кружева из дерева. По цвету заметно, отреставрированы недавно. Четыре года назад весь первый этаж был продан под коммерческую площадь. Теперь тут расположен модный ресторан "Кето и Котэ".
- Нет, нет, снимать интерьер категорически запрещается, - говорит менеджер, заметив, что я собираюсь фотографировать. - После покупки площади мы старались по возможности все сохранять, ничего не трогать, не вмешиваться грубо.
Время моего посещения ресторана дневное. В это время суток людей бывает мало. В дальнем углу второго зала сидит пара, иностранцы. Проходим мимо старинных дверей из зала.
- Старинные, - отвечает менеджер, кивая на них. Потом показывает на кафельную печь. – Знаете, в день открытия нашего ресторана мы ее затопили. Так что она действующая, не бутафория, - улыбается она.
Идем дальше. В следующем зале женщина просит обратить внимание на пол.
- Хотелось сохранить полностью напольное покрытие. Для этого мы сняли оригинальное покрытие. Уложили новое, в основание, старое дерево уложили сверху, - водит носком туфли по полу менеджер.
- Скажите, а почему ресторан называется "Кето и Котэ"?
- Все просто, - улыбается уже в дверях менеджер, - дело в том, что во дворе этого дома снимали один из эпизодов культового фильма "Кето и Котэ".
Понятно, отмечаю для себя, идея с названием ресторана лежала почти на поверхности. Владельцы ее удачно использовали. Ну вот, еще одна любовная история.
Прежде чем зайти в парадную, заметила мемориальную доску, и не одну. На одной из них говорится о том, что дом построен по проекту Александра Озерова, а на другой, что тут жил известный композитор Давид Торадзе. Кстати, тупик, в котором находится дом, если подниматься к нему, все время придерживаясь правой стороны, по улице Зандукели, носит имя композитора. Снаружи дом без видимых трещин, ладно скроенный и аккуратный. Вот только одна из боковых сторон дома изуродована наружными трубами ресторана.
Парадная. Тут ничто не предвещало сюрпризов вообще. Ну рассеянные по лестницам тонкой работы цветы, так к этому уже привыкаешь за время хождения по старым домам. И вдруг галерея, нет балкон, прямо в парадной, да еще с лепниной на этих самых балконах! Причем освещение тут немного приглушенное. От того на все эти изыски свет ложится мягко. И все попадающееся на глаза тонет в томной неге.
Где обитала Евгения сама? Тут, за узкими высокими дверями? И, провожая Микаэла, выходила на этот почти театральный балкон? Кто его знает, как было на самом деле. Но очень хочется верить именно в эту версию.
Продолжаю путь наверх. На третьем этаже парадная немного переделанная. Ты даже не сразу понимаешь, что тут не так. Изумление вызывает другая деталь. В уменьшенной парадной устроено что-то вроде импровизированного арт-салона. На стене прямо перед лестницами висит старое большое зеркало. Под ним журнальный столик и рядом старинное изящное кресло.
Озадаченная, я начинаю оглядываться. Нет, если бы я забрела в парадную дома в каком-нибудь европейском доме, я бы нисколечко не удивлялась. У них, в конце концов, все парадные так устроены. И потом, заглядывая в наши отечественные парадные, иной раз приходишь в негодование от равнодушия населяющих его жильцов. А тут мебель дорогущая у входа в квартиру тебя ожидает, словно хозяева радушно приглашают передохнуть случайного и неслучайного путника.
После первого шока я стала рассматривать стены, сплошь усеянные фотографиями известного музыканта, пианиста Александра Торадзе. Потом начала стучать в двери, их тут две, но не дождавшись никого, медленно пошла вниз.
На втором этаже, аккурат у балконов, на лестничной клетке вырос мужчина. Представился охранником и сказал, что второй этаж закуплен частным лицом и снимать фотографии тут не рекомендуется.
- Он квартиру себе тут купил, а не все историческое здание, - отрезала я.
- Возможно и так, но я хотел бы вас попросить не снимать все равно, - продолжал заученный урок охранник.
Я хотела было подразнить его и сказать, что все, что мне нужно было, я уже сняла. Но тут вспомнила про третий этаж и обратилась с вопросом:
- А кто живет на третьем этаже?
- Это квартира Лексо Торадзе, музыканта. Сам он живет в Америке, там сейчас кто-то из родственников живет. Трудно поймать кого-нибудь вообще дома, - и охранник последовал вниз.
Дом покидала я не спеша, обдумывала историю людей, оставивших след в грузинской культуре. Речь идет о звездной паре: известном композиторе Давиде Торадзе и популярной актрисе Лиане Асатиани. Молодые люди полюбили друг друга, поженились, и в 1952 году у них родился сын Александр.
Много лет спустя, в 1983-м Лексо, так называют пианиста на родине, эмигрировал в Америку. Точнее было так, он уехал с гастролями в Испанию и не вернулся. Можно легко представить, каким резонансным оказалось решение пианиста. Ведь получалось, что Торадзе сбежал из СССР.
Границы были закрыты, и чтобы принять такое решение, нужна была недюжинная смелость. Отец Давид Торадзе ушел из жизни в тот же год. А вот актриса Лиана Асатиани наверняка пережила ни одну травлю, прежде чем Союз распался и наступила долгожданная свобода. Лиана Асатиани из Грузии не уехала и продолжала жить в этом самом доме. Жить в ожидании праздника. Потому что каждый приезд детей (дочь живет в Англии) бывал для нее событием. Актриса, сыгравшая в более чем 15 грузинских фильмах, ушла из жизни в 2014 году.
К этому времени я уже вышла из дома, прошла до начала тупика, чтобы свернуть на улицу Зандукели. И на минуту задержалась, вернулась мысленно к мебели в парадной. Старинное кресло, обнаруженное там, казалось мне теперь не просто элементом интерьера, а символом ожидания самого дорогого…