На вопрос, когда он впервые пришел в Эрмитаж, Михаил Пиотровский, ответил: "как только научился ходить". Учиться ходить директор легендарного музея начинал там, где родился - в Ереване.
Дом Пиотровских в Ереване необычен тем, что за стоявшим во дворе столом вечерами собирался как бы малый президиум главного научного учреждения страны – сразу четыре будущих академика. Самое неправдоподобное в этой истории то, что это чистая правда. Считаем: отец и сын Пиотровские, Фадей Тачатович Саркисян, многие годы премьер-министр, дальше президент республиканской Академии наук и Левон Хачикян, директор ереванского Матенадарана, тоже, разумеется, академик.
Дом стоял в центре города, по улицам которого, я это видел собственными глазами, гнали отары овец, кричали зеленщики с запряженными в арбу ишаками, а на окраине города лежали в грязных лужах круторогие буйволы.
Дом Пиотровских был просторным, удобным, но вместе с советской властью пришел в Ереван и "квартирный вопрос". Владелице дома, Ераняк Джанполадян, бабушке Пиотровского со стороны матери, было позволено "уплотниться", выбрав соседей по своему вкусу. Вкус у Ераняк Джанполадян оказался отменным.
А дальше было что? А дальше вышло то, что и должно было случиться. Пиотровский-старший, Борис Борисович, водил младшего, Михаила Борисовича, на раскопки Кармир Блура, который Михаил Пиотровский позже назовет одним из главных археологических памятников на территории СССР, куда приезжали учиться, увидеть, что такое романтическая археология.
Что есть романтическая археология, можно было спросить у Агаты Кристи, которую все знают как мастера детектива, а не как даму, влюбленную в раскопки восточной старины.
Со страниц книги классика криминального чтива: "Выкапывать осколки глиняной посуды, систематизировать, складывать, изучать орнаменты – это была бесконечно интересная работа".
Заметим от себя: интересная не только для тех, кто в то время ею занимался, но для тех, кто знакомится с нею сегодня, она еще и поучительна. О чем в данном случае речь? О скелетах кошки с мышкой, которые Борис Пиотровский обнаружил в глиняном сосуде, выкопанном из глубин Кармир Блура. Кошка прыгнула за мышкой, обе попали в сосуд, там их и завалило.
По зернам можно узнать, какие злаки были тогда в ходу, по цветку граната определить, в какое время был штурм крепости, по гибели кошки вместе с мышкой можно понять, что бывает и с людьми, разделенными резкими политическими разногласиями – и те, и другие в определенных обстоятельствах гибнут вместе. Чем не урок-предостережение непримиримым, как кошка с мышкой, политическим оппонентам сегодняшней Армении?
…Осенью 1944 года Борис Борисович ждал рождения ребенка и писал находившемуся в заключении другу Левону Гюзальяну. "До конца года родится мой наследник или наследница. Мне бы хотелось, чтобы у него или у нее были карие глаза и темные волосы". Вы спросите, почему хотелось? "Потому что он или она будут носить армянское имя".
Девятого декабря родился мальчик, назвали Микаэлом, глаза были карие, волосы темные. Все как хотел отец.
Трудно сказать, думал ли он, что, ступая след в след с отцом, тогда еще начинающий востоковед со временем заменит его и возглавит один из лучших музеев мира – ленинградский Эрмитаж. (В переводе с французского Эрмитаж означает парковый павильон, место уединения, малый сельский дворец). Случится это в 1992 году и продолжится по сей день. Как так?
"Надо, чтобы Эрмитаж тебя полюбил. Эрмитаж принимает тех, кто приходит сюда на всю жизнь. Тех, кто приходит сюда не на всю жизнь, он быстро выбрасывает", - объяснял в одном из своих интервью Михаил Пиотровский.
Дальше другой вопрос: "Какой ваш самый смелый поступок за время управления Эрмитажем?". Ответ. " Нет у меня никаких смелых поступков. Может быть, самый смелый - это то, что мы организовали бесплатный вход для детей в Эрмитаж. Я просто стараюсь всегда делать то, что считаю нужным делать, и говорить то, что считаю нужным говорить. Если это меня касается".
Касаются ли Михаила Пиотровского музейные дела Армении? Еще как! Но первым делом академик, конечно же озаботился, Кармир Блуром.
С 1970-х годов раскопки на нем уже не производились, и он стал местом паломничества туристов, потом, как часто бывает, медленно, но неотвратимо превращался в свалку и надо было что-то делать.
Вывезли мусор, посадили рощу, стали искать новые формы показа, чтобы люди видели, как ведутся раскопки. Есть и другие мысли, которые ждут воплощения.
Родилась идея подключить к делу организаторов фестиваля "Аврора", созданного в память о Геноциде армян. Эрмитаж и его директор, для которого Кармир Блур не просто возвышенность в стране гор, готов принять в этих делах активное участие.
Примечательный факт из истории нашего города. В 1941 году, когда началась война и, казалось бы, было не до археологических раскопок, было принято решение их не останавливать. Дело в том, что Кармир Блур хорошо просматривается со склонов горы Арарат и надо было показать туркам, что объявление войны не мешает стране жить обычной жизнью.
…А в 1990 году Пиотровский-старший слег в больницу с инсультом. Сын прилетел в Ереван, взял с Кармир Блура горсть земли, несколько камней и привез их в больницу отцу.
– Он уже не видел этого,- вспоминает Михаил Пиотровский,- но, кажется, меня услышал…