Вспомним счастливый случай, когда человек любил свою профессию, да так сильно, что и профессия полюбила его. Случается не с каждым и не каждый день: помогают особые обстоятельства и, как часто бывает, нужное время.
С Вовой Назаряном получилось почти идеально - мало того, что около двадцати лет подряд он готовил репортажи для телевизионной программы "Время", так еще и в годы, именуемые застойными, каждый день, к девяти часам вечера, в каждом армянском доме наступало долгожданное армянское время. Это когда всякий уважающий себя армянин садился перед телевизором и ждал Вову Назаряна. Очень часто дожидался, правда, хотелось, чтоб страна и мир видели и слышали о нас каждый день.
До и после "Времени", или Как армянский журналист стал в США гончаром -"хаш-меном"
Прошли годы, и из телевизионного пространства любимый репортер исчез, а теперь его и вовсе не стало – Вова Назарян скончался. На побережье Тихого океана, в американском городке Вентура. Но и это американское время его славной жизни было щедро сдобрено армянским.
Теперь почему Вова и почему уехал? Почему Вова? Потому что трудно представить иного обращения к человеку, которого не только любят, но еще и признают дома своим.
Уехал потому, почему уезжали вчера и уезжают сегодня. Не только из-за того, что там легче жить (жизнь есть жизнь), а еще и ввиду отсутствия внимания и интереса к представителям штучной профессии. Массового производства телевизионных репортеров высшего класса не наблюдается и сегодня.
Да, кончилось советское время, в телевизионном эфире возникло множество новостных, информационных, аналитических программ. Казалось, для мэтров жанра самый раз, пик востребованности, миг удачи, а получилось – сами с усами, спасибо, не надо, обойдемся, не хотим. А жаль…
Кабинет (как сказали бы сегодня "офис"), куда каждое утро приходил Вова Назарян, находился через стенку с корпунктом "Известий", где сидел я. В том же коридоре - собкор "Комсомолки" Вардан Алоян, сменивший Арама Саркисяна, наискосок - Иосиф Вердиян из "Советской культуры", Алеша Савоян - "Труд", а еще Коля Ординян - от "Социндустрии".
Из представителей так называемой Всесоюзной печати и Центрального телевидения были еще, но самым узнаваемым стал, конечно, Вова Назарян. Пишущих читали (или не читали), а Вову видели. Лица запоминаются лучше, чем строки, особенно в неординарных обстоятельствах.
О чем речь? О начале карабахских событий, со всеми вытекающими из этого последствиями. Обойти острые углы, чтоб не нарваться на грубость ушедших с головой в революцию масс, снимающим на камеру было труднее, чем пишущим в газеты, но Вова сумел пройти это испытание с честью.
Был ещё придуманный Центральным телевидением "Прожектор перестройки". Тут Владимиру Назаряну надо было раскрывать, разоблачать и выводить на чистую воду, что само по себе правильно, но есть нюанс. Дело в том, что в маленькой Армении все мы друг другу или родственники, или друзья, или знакомые, на самый худой конец - знакомые наших знакомых.
Сказать, что во всех случаях обходилось легкой обидой, не скажу, бывало, гневались всерьез, обижались надолго, но чтоб требовали опровержения - Назарян так не работал…
Вова любил и умел красиво одеваться.
- Откуда такие модные галстуки?
- Из Америки. Тетя посылает.
Мечта каждого армянина об американской тете в случае с Вовой была реальностью, которой не каждый мог щегольнуть в кадре программы "Время".
После переезда в Америку я Вову не видел, последние вести были от нашего общего друга Димы Писаренко (руководитель Sputnik Армения. - ред.). Назарян из Америки отправил своему сыну в Ереван собственноручно изготовленный и разрисованный набор для хаша: глубокая тарелка, рюмка "барилуйс", блюдца для чеснока и солений с соответствующим орнаментом и символикой.
… Как-то раз Вова позвонил: "Обстреливают Ерасх, еду на съемку". Поехали вместе. Идем по сельской улице, и вдруг рядом шарахнуло, посыпались стекла, шум-гам. Вова с неизменным оператором Мельсом Нерсисяном снимают картинку, расспрашивают людей.
Мчимся обратно – телевизионщикам надо успеть перегнать материал в Москву. В Ереване Вова достал из кармана два еще теплых осколка снаряда, один отдал мне: "Пусть остается на память".
Остался...