Жанна Погосян, Sputnik Армения
Две пары близнецов подряд — и все девочки. 5-летние Вивьен и Ноеми и 3-летние Эва и Нане на первый взгляд очень похожи, но уже через несколько минут их вполне можно научиться различать: одна скромная, вторая капризная, третья обожает примерять и показывать обновки, а четвертая настолько активна, что иначе как "Комарик" дома ее никто не называет.
Родители - Нжде и Гаяне, готовы поспорить, что и внешне их дочери отличаются. Словом, они уверены, что перепутать их невозможно.
Нжде был 31 год, а Гаяне 29, когда они познакомились. По иронии судьбы, их пути несколько раз пересекались еще в подростковом возрасте, но, образно говоря, тогда они друг друга не узрели.
Нжде родился и вырос в иранском городе-миллионнике Исфахан, в котором проживают более 200 тысяч армян. В его семье всегда говорили на армянском, стены дома были увешаны портретами армянских героев, да и само имя Нжде говорит само за себя.
Еще мальчиком он несколько раз приезжал в Армению – в летние лагеря. Туда же в составе групп из Карабаха приезжала и Гаяне.
"Мы вместе танцевали, ели, фотографировались, но так и не узнали друг друга. Это была судьба, мы должны были встретиться во что бы то ни стало, просто это случилось позже", — с улыбкой говорит Гаяне.
Отец Гаяне родом из карабахского села Колатакх (после 44-дневной войны он остался под контролем армянских ВС), мать – русская. Оба работали в горной промышленности. Сначала семья жила в России, затем - в армянском городе Алаверди, а после первой карабахской войны, в которой ее отец принимал участие, переехали в Шуши.
"Мы были одними из первых армян, вернувшихся в Шуши, переехали через два месяца после освобождения города. Церковь Казанчецоц все еще пахла порохом, город на наших глазах перестраивали. У нас было трудное детство. Отец мог бы выбрать более спокойную жизнь, но он решил, что его семья должна жить в Карабахе. Моя мама, будучи русской, любит Армению больше многих армян, она согласилась с решением мужа, сказала։ где мой муж, там и дети мои будут", — вспоминает Гаяне.
Девушка играла на флейте, была единственной флейтисткой в Карабахе. Потом переехала в Ереван, чтобы продолжить обучение в Ереванской консерватории.
На концерт в культурном центре "Нарекаци" пришел и Нжде. Через несколько дней они случайно встретились в одном из ереванских кафе.
"У меня было "окно" между занятиями, я пила кофе, когда он подошел и сказал: я вас помню, вы играли в "Нарекаци". Так все и началось", — рассказывает Гаяне.
К тому моменту Нжде жил в Армении уже пять лет. Решение о репатриации пришло во время службы в иранской армии (мужчинам паспорта в Иране выдают только после службы). По приезде сразу же устроился на работу видеоредактором в одном из местных СМИ.
В центр "Нарекаци" в тот день он попал не случайно: Армения для Нжде была относительно непознанной страной, и он старался чаще участвовать в культурных мероприятиях.
"Поженились мы через год после знакомства. Мы не планировали, но обвенчали нас в шушинской церкви Казанчецоц", — говорит Гаяне.
Дело было так: Нжде вместе с прибывшими из Ирана родственниками поехал в Шуши, чтобы познакомиться с семьей Гаяне и обручиться. А церемонию обручения решили провести в церкови Казанчецоц.
"Отец Андреас (пастор церкви) сказал: ты в белом, вы уже готовы, несите короны. Так нас обвенчали. Я даже не понимал карабахского диалекта, но уже был женат на девушке из Карабаха", — шутит Нжде.
Первая "партия" близняшек родилась в Карабахе; и тут тоже все было не по плану. Гаяне должна была родить в Ереванской республиканской больнице, но здесь врачи постоянно пугали осложнениями из-за поздней беременности — ей на тот момент было уже 35. Во избежание лишних стрессов Гаяне, будучи уже на сносях, решила рожать в родном Карабахе. Девочки появились на свет в степанакертском роддоме. Все обошлось без проблем
После рождения вторых близнецов семья решила крестить детей в церкви Казанчецоц в Шуши. Не успели.
"Потеря Шуши - огромная боль, ее не выразить словами. Не проходит и дня, чтобы я не проклинала врагов. Наш дом сровняли с землей, весь город разрушен — все, как до первой войны…", — признается Гаяне.
Во время войны ее родители и сестры жили в Шуши и Степанакерте. Говорит, что Шуши был самым безопасным местом тогда.
"Я жила в Шуши, я знаю каждый сантиметр города - его невозможно захватить, можно было только сдать", — уверена она.
После войны пара перестала считать, что четверо детей — это много.
"Пусть бог даст еще детей, нам будет только за счастье".
Она продолжает работать в музыкальном училище, где два раза в неделю обучает ребят игре на флейте. У них нет няни, родственники иногда помогают с детьми, но, как говорят сами родители, "слушаются они только нас двоих".
"Конечно, это сложно, мы уже забыли, что такое тишина и покой, в доме нет ни одной нераскрашенной стены. И вообще, в какой бы комнате они ни находились, через минуту там начинает царить беспорядок. Но мы напоминаем себе, что они – дети, а значит должны играть, прыгать и мешать всем вокруг", — признается Гаяне.
"Мой мозг постоянно работает по четырем направлениям: что сейчас делает каждый из детей. Я и не думал, что способен на такое", — добавляет Нжде.
Без четких правил справиться с четырьмя детьми все же невозможно: строго в 9 часов они отправляются в кровать: это заветное время тишины и покоя для взрослых.
Большая семья жила все это время на съемной квартире, но Новый год они встретили уже в собственном доме, в ставшем для всех родным Ереване.