Их музыка пронзает души: истории пяти мировых звезд-потомков жертв Геноцида армян

24 апреля отмечается День памяти жертв Геноцида армян. Именно в этот день в Стамбуле были арестованы и позднее умерщвлены более 800 представителей армянской интеллигенции. Среди арестованных были известные политики, писатели, общественные деятели, художники. Но, пожалуй, самым известным "молчаливым" рассказчиком ужасных событий стал композитор и музыковед Согомон Согомонян (более известный как Комитас) и его душераздирающие произведения – "Крунк","Антуни" , "Хов арек сарер" и т.д. Именно его музыка более всего отразилась на армянской постгеноцидальной культуре. Несколько поколений армянских музыкантов преклоняются перед его работой.

Что касается потомков жертв геноцида, посвятивших себя музыке, то они неоднократно рассказывали, как резня отразилась на их творчестве и подаче.

Представляем истории пяти мировых звезд, семьи которых пережили геноцид.

Шарль Азнавур (Шахнур Вахинаг Азнавурян), несмотря на свой маленький рост и немного хрипловатый голос, сумел покорить все сцены мира, пробраться в сердца своих слушателей и рассказать о любви и доброте, которой был "обучен" с раненого детства. Шансонье считал залогом своего успеха воспитание, которое ему дали родители, и сильные армянские гены.

Хотя сам он не был очевидцем ужасающих событий 1915 года, однако трагедия его семью не обошла.

Отец будущей звезды Миша Азнавурян перебрался из Грузии в Стамбул, чтобы затем исполнить свою мечту - петь в Париже. Однако в Турции ему пришлось осесть из-за знакомства и женитьбы на Кнар Багдасарян.

"Они долго не могли уехать, и если бы не доброта итальянского капитана, то и их бы не пощадили. Когда мои родители бежали из Стамбула и уже были на корабле, один из турецких солдат услышал армянскую речь и побежал за ними. Но капитан корабля заступился за моих родителей. Я думаю, им удалось выжить благодаря помощи и доброте многих людей, поэтому они и сами всегда старались всем помочь", — часто рассказывал Азнавур.

После побега из Стамбула семья обосновалась в Грузии, где родился и вырос отец шансонье, а в конце 1923 года пара переехала во Францию. Семья жила бедно, но старалась прививать детям армянские традиции и воспитывала в них любовь к национальной музыке.

Во время Второй мировой войны в своей маленькой квартире Азнавуряны укрывали евреев и делились всем, чем могли.

Шансонье неоднократно заявлял, что трагическая судьба армянского народа, грусть и боль оставили неизгладимый след на его творчестве, манере исполнения и желании дарить людям добро.

Дживан Гаспарян мог достучаться до любого сердца, не проронив ни слова. Его музыка, его дудук – это все, что было нужно, чтобы влюбить в себя любого слушателя. Именно благодаря ему этот инструмент стал известен во всем мире.

Сам Гаспарян признавался, что неспроста выбрал самый душераздирающий инструмент. О трагической истории своей семьи он часто и охотно рассказывал.

Его предки были из Муша. Дед дудукиста по отцовской линии Гевонд Гаспарян был земледельцем. Отец Дживана Арамаис родился в 1898 году в Муше. В 17 лет по просьбе своего отца он в качестве добровольца пополнил ряды войска полководца Андраника. Именно с этим войском Арамаис перебрался из Турции в Армению, где позже обосновался в селе Солак. Сюда же перебралось множество жителей Муша, в том числе Хачатур Григорян, на дочери которого Магтах Арамаис и женился.

В семье почти не говорили о событиях 1915 года. Однажды дед Хачатур даже одернул свою жену – бабушку Маргариту, когда она рассказывала детям о том, что турки делали с армянами. Дети внимательно слушали, а бабушка никогда не могла довести историю до конца из-за душивших ее слез – вся ее семья была вырезана.

Несмотря на то, что сам Дживан не видел резни 1915 года, его судьба складывалась не менее трагично. Его мать умерла, когда отца не было рядом: Великая Отечественная война только началась, и Арамаис Гаспарян с тремя братьями отправился на фронт. Мать Дживана покоится на территории современного Пантеона имени Комитаса, но сам он не знал места ее захоронения, и это его мучало.

"Мы остались без присмотра, могила матери – бесхозной․ Мы так и не узнали, что случилось, а ее могила затерялась. Мы бывали в разных компаниях. В конце концов дудук меня спас: когда начал учиться играть на этом инструменте, жизнь изменилась. Я тогда понял, что в сердце каждого из нас есть скорбь, но мы не должны плакать из-за этого, а наоборот – должны жить дальше и дарить людям свет", — сказал однажды он.

Ей рукоплещут искушенные зрители Вены и Рима, Мюнхена и Цюриха, Москвы и Санкт-Петербурга, Чикаго и Сан-Франциско, Токио и Сиднея. Она блистала в миланском театре Ла Скала, нью-йоркской Метрополитен-опера, лондонском Ковент-Гардене, парижской Опере Бастилии. Всемирно известной она стала как Мария Гулегина, но при каждой возможности упоминает о своем армянском происхождении.

Ee предки родом из Эрзурума и Вана. Бабушка Мария (Мано) Гядукян и дед Мкртыч Мейтарджян во время Геноцида были еще детьми. Спасаясь от резни, их семьи бежали в Джавахк (ныне территория Грузии), который был в то время частью Российской Империи. Спустя годы, уже поженившись, они переехали в Одессу, где родилась и сама Мария.

"Я выросла на мелодиях Комитаса и песнях Саят-Новы. Дедушка Мкртыч и бабушка Мано привили мне большую любовь к армянской музыке. Я вообще люблю все армянское и обижаюсь, когда во мне не признают армянку. Для меня очень важно мое происхождение. Во мне течет кровь двух талантливых народов (ее мать еврейка), переживших Геноцид. Я предана своим корням и горжусь ими", – говорит певица.

В мире его называют отцом авангардного фолка, на родине — новатором армянского джаза, а самому Арто Тунчбояджяну нравится называть себя весельчаком-меломаном. Основанная им группа Armenian Navy Band объездила почти весь мир, получила премии World Music Awards и Grammy, но в Армении Арто полюбили благодаря песне "Арарат", исполненной на очень специфическом диалекте. Музыкант считает, что к этой композиции так прикипели, потому что она передавала тоску армян по исторической родине и боль от событий 1915 года.

Родители Тунчбояджяна стали очевидцами резни армян, а отец Седрак при смерти поделился с ним самым ужасным своим воспоминанием.

"Мой отец всю жизнь пытался утопить боль и страх в алкоголе. Иногда он начинал рыдать без видимой причины, но чаще всего молчал. Однажды, когда я уже был взрослым, он мне рассказал о резне в Себастии. Ему было всего 10 лет, и он увидел, как турки перерезали горло соседским девочкам. Он убежал, но был настолько напуган, что упал в колодец и чуть не утонул. Тогда его спас пастух, но это оказалось лишь первым испытанием", — вспоминает музыкант.

Дед по отцовской линии Тунчбояджяна Овнанес был звонарем и стал одной из первых жертв Геноцида. Дед по материнской линии Ованнес Птикян был купцом, его убили, когда он развозил ткани. В целом род музыканта потерял порядка 30 человек, включая детей.

Отцу музыканта вместе с двумя братьями и сестрой удалось добраться до Стамбула, где было более безопасно, поскольку там жило много европейцев. Его мама – Валентина, некоторое время жила вместе с бабушкой в лесу, потом они доехали до Стамбула. Несколько лет Седрак и Валентина встретились и поженились. Через несколько десятилетий вся семья, кроме умерших к тому моменту отца и брата музыканта, переехала в США.

"Я служил в турецкой армии. Каждый день мне приходилось выживать. И о геноциде я знаю не понаслышке... Я всегда был близок к нашей истории, культуре и традициям. Мои родители научили меня быть собой – армянином, и никогда не врать себе. Теперь это моя главная фишка в музыке и эта искренность не может не трогать сердца", — сказал однажды Арто.

Имя джазового пианиста и композитора Тиграна Амасяна на слуху уже более десятка лет во всем мире. Особой популярностью пользуются его импровизации на духовную и народную армянскую музыку.

Как ни странно, в Армении о нем почти ничего не знали вплоть до 2015, когда он дал 100 концертов по всему миру в память о жертвах Геноцида армян. Сам он во время концертов не произносил ни слова про резню, но музыка рассказывала все, в том числе и историю его предков, которые были жестоко убиты в Карсе.

Прадед Тиграна Алексан Айрапетян родом из деревни Башкадиклар, а прапрабабушка Рипсиме (Оромсим) Алексанян – из деревни Пилвар Карской области. Во время геноцида турки убили Алексана, а Рипсиме осталась одна с тремя детьми. Доподлинно неизвестно, как именно ей удалось бежать из Карса в Гюмри, но она смогла привезти не только двух своих, но и шестерых осиротевших детей своего брата и деверя.

Рипсиме никогда не рассказывала подробностей, только пела и плакала. Правда однажды, она упомянула, что в дороге дети сильно проголодались и ей пришлось пробираться сквозь завалы трупов, чтобы добыть для малышей еду.

После прибытия в Гюмри 35-летняя Рипсиме была не в состоянии прокормить оставшихся на ее попечении восьмерых детей, свою младшую дочь она отдала в приют. К сожалению, девочка скончалась, и Рипсиме всю жизнь мучали муки совести. Так и не простив себя, она посвятила другим детям все свое время, неустанно передавая им свой "культурный код" - все басни, притчи, стихи и сказки, которые выучила у своих родителей.

Другая бабушка Тиграна, Анжела Олтецян, тоже из Карса. Во время погромов на ее глазах убили почти всю семью, в живых остались только она и две ее сестры. Сестер из приюта потом отправили в Америку, а ее впоследствии удочерил дядя, дав ей свою фамилию Бешарян.

"Бабушка Рипсиме, когда оставалась одна, пела песню "Крунк" (Журавль) и плакала. Она никогда не снимала черный головной убор. Другая моя бабушка, Анжела, так и не узнала, что сестры пытались ее найти", — рассказал однажды пианист.

Он добавил, что мечтает услышать духовную армянскую музыку в собственной обработке на родине своих предков – в церкви Сурб Аракелоц (Святых Апостолов) в Карсе.