Решением Совета старейшин мэрии Еревана одна из улиц города будет носить имя Александра Микаеляна, основоположника сердечно-сосудистой хирургии и трансплантологии в Армении, доктора медицинских наук, члена-корреспондента Академии наук страны и вообще замечательного человека.
Не так, чтобы для полного счастья Микаеляну не хватало депутатского значка, но вышло, что его выдвинули в депутаты (тогда Верховного Совета, далее – Национального Собрания), была назначена встреча с избирателями, на которую мы пришли вместе. Вместе, потому что дружили…
По тому же округу проходил представитель рвущегося к власти Армянского общенационального движения (АОД), а задача провести своего, не допустив чужого, решилась просто: помещение встречи задолго до ее начала заполнили аодовцы и после первых же слов Микаеляна заявили, что в Армении надо говорить по-армянски.
На армянском профессор говорил так себе, но лечить сердца это ему не мешало, для ложившихся на операционный стол язык хирурга тоже было делом десятым, главное – умелые руки и участливое сердце, с тем и другим у Микаеляна все было в порядке. Короче, в парламент Армении он тогда не прошел.
Среди тех, кому Армения была благодарна за сделанное, Микаелян был не единственным русскоязычным лицом, приглашенным помогать соотечественникам лечить, строить, творить и вообще создавать. Ко времени, когда они приезжали на свою землю, каждый был уже состоявшимся профессионалом – иначе бы не звали, а их старт и взлет (чему тут удивляться) происходил не в Ереване, а чаще всего как раз в Москве.
Вот и Микаелян Александр Львович родился в Тбилиси, на врача учился в Москве, да у кого: у корифеев хирургии, академиков Бакулева, Мешалкина, Петровского (долгие годы министра здравоохранения СССР), патофизиолога Парина. Работал в институте грудной хирургии Академии наук СССР.
…В уже далеких 60-х годах сердечные дела в Армении часто кончались плохо, на сложные операции, как правило, ложились в Москве, Ленинграде, Киеве, и тогда Президиум Академии наук Армении пригласил Микаеляна организовать кардиологическую службу в республике.
Уже в начале 70-х в предместье Еревана – Канакере, поднялись корпуса Ереванского филиала Всесоюзного научного центра хирургии Минздрава СССР (ВНЦХ МЗ СССР). Аббревиатуру раскрыл полностью, чтобы стало понятно: львиная доля вложенных в создание Центра финансовых, материальных средств, поставленного оборудования, а поначалу даже и медперсонала шла из Москвы.
…А разве иначе с первым директором НИИ проктологии Лемиком Назаровым? Приехал из той же Москвы, можно сказать, на пустом месте создал институт, перетащил туда молодых и перспективных москвичей. Результаты превзошли ожидания.
О том же, но чуть в сторону. Георгий Андреевич Татарян, генеральный директор объединения "Армгазпром" прибыл из России с огромным опытом работы и связями жизненной необходимости, включая Виктора Степановича Черномырдина, тогда министра газовой промышленности СССР.
А начальник Армянской железной дороги Амбарцум Кандильян? Руководил Приволжской и Юго-Восточной железными дорогами Советского Союза, приехал по приглашению Карена Демирчяна решать проблемы перевозок, поставил работу на правильные рельсы. По-армянски говорил с ярко выраженным гюмрийским акцентом, в диалогах эффективно использовал русскую ненормативную лексику.
Это к вопросу о языкознании, поднятом на встрече Александра Микаеляна с привередливыми избирателями.
Все они (и многие другие) приезжали помочь своей родине, и я не припомню, чтобы кто-то обиделся и вернулся. Более того, ныряя, как профессор Микаелян, с головой в дело, в Армении можно было добиваться того, что в другом месте казалось бы журавлем в небе.
Например, заехали мы однажды в Степанаван, время было уже возвращаться, а Микаелян все тянул, бродил по окрестным лугам да рощам, вдыхал-выдыхал полной грудью:
– Львович, ты чего?
– Чуешь какой воздух!
– И что?
– Буду строить центр послеоперационной реабилитации. Именно здесь. Лучшего места не найти!
И ведь построил. В Ереване пошел куда надо, переговорил с кем надо, из Москвы получил сколько надо и сделал то, что хотел. Отказать ему было невозможно.
Имея под боком современный кардиологический центр с первым в республике отделением нефрологии и гемодиализа, не говоря уже об отделении общей и сосудистой хирургии, о приглашенном из Китая кудеснике по иглоукалыванию, о врачах высшей квалификации и, как надо, обученном персонале, секретари ЦК, министры, да вся армянская знать перестала в случае чего выезжать на лечение в Москву.
Кроме того, Микаелян не был бы Микаеляном, если бы не использовал такую возможность в интересах дела: все и сколько нужно было Центру хирургии от Армении, поступало в срок и наилучшем виде. Лично Микаеляну от партии и правительства ничего не требовалось: и зарплата была по-московски высокая, и квартира в Ереване добротная, и дача в Бюракане, и друзья, без которых не мог.
Когда случилось Спитакское землетрясение, Микаелян находился в командировке в Дели. Прилетел на следующий же день. В корпусах центра уже развернули палаты с аппаратами гемодиализа, но их не хватало. Министр здравоохранения СССР Чазов не отказал, распорядился прибавить. Дело пошло.
…В августе 1991 года Микаелян скоропостижно скончался. Ведущие специалисты Центра обратились к правительству Армении с просьбой переименовать труднопроизносимое "Ереванский филиал ВНЦХ АМН" в понятное и близкое "Институт хирургии имени Микаеляна".
Правительство не отказало.