В эксклюзивном интервью Sputnik Армения вице-спикер Национального собрания Акоп Аршакян анализирует нынешние процессы в армяно-российских отношениях, комментирует позицию Еревана касательно роли ОДКБ, а также дает оценку миссии ЕС. Аршакян, который раньше был министром "хайтека", достаточно оптимистично настроен и в вопросе развития военно-промышленного комплекса страны. Беседовал Ашот Сафарян.
- Г-н Аршакян, ВС Азербайджана 16 апреля вновь обстреляли позиции Армении в направлении Сотка. До этого была перестрелка у села Тех. Готова ли правящая сила эффективно реагировать на кризисные сценарии?
- Азербайджанская сторона периодически пытается обострить ситуацию. Ее подразделения находятся на суверенной территории Армении, вооруженные силы обеих стран расположены в непосредственной близости друг к другу. Как бы мы ни старались избежать конфронтации, сколько бы ни говорили о повестке мира, Азербайджан тем не менее идет на провокации. Деструктивное поведение Азербайджана отражается и на официальных заявлениях, воинственной риторике. Мы считаем, что одним из эффективных способов разрядки ситуации был бы зеркальный отвод войск вдоль границы, о чем неоднократно говорили. Но Азербайджан не соглашается на такой вариант, и это нам говорит о том, что Баку хочет перманентной эскалации.
- Каковы контрмеры армянской стороны?
- Есть механизмы сдерживания, и они применяются. Иначе бы не было того отпора, который мы увидели несколько дней назад у села Тех. И конечно, любое силовое воздействие со стороны противника натолкнется на наше противодействие. Сказанное не означает, что мы отклоняемся от повестки мира. Наши шаги не направлены на эскалацию, это всего лишь реакция на провокации. Я убежден, что правильный путь – это мирный диалог. И если хотим долгосрочного мира, то должны избежать масштабного конфликта.
- Сдерживание агрессии противника, помимо прочего, предполагает и тесное взаимодействие с союзниками. С точки зрения помощи Армении какова сейчас ситуация в ОДКБ? Вы недавно принимали участие в заседании одной из комиссий Парламентской ассамблеи ОДКБ, обсуждалась ли помощь Еревану?
- Как известно, Армения уже обращалась в ОДКБ по поводу азербайджанского вторжения на ее суверенную территорию. Ереван хотел политической оценки факта агрессии. К сожалению, политическая оценка в итоговом документе на нашла отражения. Это означает одно – внутри ОДКБ нет консенсуса касательно того, что на территории Армении есть иностранные ВС.
- Политическая оценка не звучала, но тем не менее организация на разных уровнях неоднократно предлагала военно-техническую помощь, о чем, кстати, говорил в декабре и глава МИД Арарат Мирзоян. Не лучше ли принять эту помощь и обеспечить некоторые гарантии безопасности "на земле", нежели сидеть и ждать политических оценок и лозунгов "на бумаге"? Почему армянское руководство предпочитает формальности практическим шагам?
- Дело не в каких-то формальностях, а в том, что необходимо фиксировать, где, по мнению наших партнеров по ОДКБ, проходят границы Армении. Мы слышали множество заявлений от других наших партнеров о том, что суверенная территория Армении подверглась агрессии Азербайджана. В чем проблема? Почему наши партнеры, находящиеся с нами в одном военно-политическом союзе, не делают подобных заявлений? И если нет политической оценки, то где должны разместиться миротворцы ОДКБ?
- А каков характер предлагаемой помощи? Секретарь Совбеза Армении на днях говорил, что организация не предлагала помощь оружием и боеприпасами, иначе Ереван не отказался бы. С другой стороны мы уже процитировали заявление Мирзояна об обратном…
- Пока в ОДКБ нет консенсуса в вопросе оценки факта агрессии, реальные объемы, характер и другие параметры помощи не будут конкретизированы. Как только будет четкая политическая фиксация, тогда и можно будет вести предметный разговор по всем остальным направлениям.
- Как в ОДКБ воспринимают отказ Армении принимать на своей территории учения Коллективных сил оперативного реагирования и отзыв Ереваном своей квоты заместителя генсека?
- Мы были предельно открыты со своими партнерами и полностью излагали свои озабоченности. Эти разговоры шли не за кулисами, а открыто. Они доступны всем.
- Некоторые представители правящей силы задаются вопросом, мол, быть может, это ОДКБ хочет уйти из Армении… Организация не только не изъявляет желания уйти, но и, как отмечалось выше, предлагает различные механизмы поддержки. Как Вы считаете, не служит ли упомянутый риторический вопрос "маскировкой" для дальнейших дезинтеграционных процессов?
- Давайте говорить фактами. Армения никогда не говорила о планах покинуть организацию. Официальный Ереван обратился к организации с просьбой о помощи для защиты своей суверенной территории. Однако структура не зафиксировала, что это суверенная территория Армении, на которой присутствуют иностранные войска. Именно от этого исходят все остальные вопросы. Что касается того, выходит ли Армения из ОДКБ, то ни в устных, ни в письменных заявлениях такого нет. Что касается наших оценок о том, что, возможно, ОДКБ хочет уйти из Армении, то это – наш отклик на те шаги, которые мы видим со стороны структуры. Если Армения является частью структуры, которая не задокументировала факт агрессии, то возникает вопрос о причинах отсутствия такой оценки. И это при том, что многие другие партнеры признают факт агрессии. Если ты не фиксируешь, что именно ты намерен защищать, то возникает проблема легитимности твоих действий.
- Как известно, ВС Армении в этом году собираются принять участие в учениях KFOR ("Силы Косово") и Saber Junction-2023, проводимых под американским патронажем… Насколько реалистичны объяснения Еревана по поводу того, что участие будет способствовать повышению боеспособности армянской армии? Насколько сопоставимы польза от участия и возможные геополитические риски, связанные с конфронтацией России и Запада?
- Я знаю, что это не первый случай участия Армении в учениях такого формата. У нас богатая история взаимодействия. Конечно, здесь актуальны вопросы обмена опытом, знаниями, профессиональными навыками, приобщения к современному оперативно-тактическому искусству. Думаю, все риски взвешены и просчитаны со стороны соответствующих структур Минобороны.
- Учения стали информационным поводом для очередной "пикировки" между официальными лицами Армении и России. А в последнее время эта публичная полемика и вовсе стала постоянной. Прежде стороны предпочитали решать проблемные вопросы в закрытом режиме. Почему сейчас эти разногласия выплескиваются наружу?
- Мне кажется, что именно перемены в общей ситуации приводят к публичности разговоров. Здесь вопрос не в прошлом и не в настоящем. Мы сталкиваемся с проблемами нового характера. У общества в Армении также множество вопросов, которые отражаются в общих дискуссиях. Я уверен, что обострение ситуации в целом приводит к таким разговорам. Нужно ли считать этот факт тревожным? Уверен, тревожным было бы отсутствие такого разговора…
– Оппозиция говорит, что власти сами испортили отношения с Россией, и что раньше ни один российский госчиновник не позволял себе публичной критики в адрес армянского руководства…
- Весь контекст этих отношений можно проследить с того момента, когда Азербайджану (со стороны России) продавались вооружения на миллиарды долларов. Было очевидно, что Азербайджан закупает оружие для использования против Нагорного Карабаха и Армении. Было ли это результатом хороших отношений с Россией или это нужно рассматривать в другом контексте? Проблема не в том, кто и при какой власти делает то или иное заявление. Проблема в том, что произошло де-факто.
- В Армении уже два месяца как действует мониторинговая миссия ЕС. Представители миссии заявляют, что заранее информируют Азербайджан о посещении тех или иных участков границы. Каков в таком случае смысл миссии, если Баку заранее знает места посещений и воздерживается там от обстрелов?
- Цели европейской миссии предельно ясны. Есть позиция Армении, которая говорит, что Азербайджан нарушил режим перемирия, устроил провокацию, обстрелял позиции вооруженных сил. Азербайджан утверждает обратное. Баку, пользуясь глобальной турбулентностью, определенным дисбалансом сил с Арменией, пытается нагнетать обстановку. Будучи здесь, миссия Евросоюза получает и передает информацию, которая совпадает с тем, что говорит Армения. Для нас это очень важно.
- Да, но в то же время у Еревана нет доступа к сводкам мониторинговой миссии, что также вызывает определенные вопросы...
- Это технические нюансы, в которые я бы не стал вдаваться. Есть нюансы, связанные с их деятельностью, вопросами безопасности и т.д. Повторюсь, для меня важно, что мнение Армении совпадает с мнением наблюдательской миссии. Как результат, мы видим тексты резолюций Европейского парламента, которые фиксируют правильность армянской позиции.
- Вы в прошлом занимали пост министра высокотехнологичной промышленности. Но будучи сейчас в законодательной власти, тем не менее сохраняете профессиональный интерес к "хайтеку" и осведомлены о тенденциях в его развитии. Скажите, какие интересные разработки есть в военно-промышленном секторе, который также курируется министерством?
- Могу сказать, что есть достаточно интересные разработки, и многие из образцов прошли успешные испытания. Военно-промышленные предприятия получили (от Минобороны) беспрецедентный объем заказов, и я рассматриваю это в контексте восстановления военного баланса. В Армении накоплен значительный научный задел в плане создания дронов-камикадзе и разведывательных беспилотников, некоторых типов радаров, тепловизоров, средств связи. Я не говорю о применении, речь идет о промышленных возможностях. Достаточно ли мер, направленных на развитие ВПК? Думаю, достаточно. В то же время Армения должна проделать большой путь прежде, чем стать страной с развитым военно-промышленным комплексом. Я хочу призвать наши компании принять активное участие в объявленных Военно-промышленным комитетом открытых и закрытых тендерах.
- Бывают ли ситуации, когда на серийное производство той или иной военной продукции, интересной и эффективной с точки зрения армейского командования, не получается наладить ввиду нехватки финансирования?
- Думаю, все те проекты, которые озвучиваются военными, получают финансирование. Если будут поставлены задачи, то найдется и финансирование, найдутся и компании, способные восполнить нужды армии. Вообще развитие ВПК – это не только инженерные решения, но и развитие навыков их применения. В этом направлении также предстоит много работы. В частности, необходимо освоить новые тактические методы ведения боевых действий и новые системы вооружений. Эта синергия возникает в результате взаимодействия армии с представителями ВПК. Если военный не владеет новыми технологиями, то он не сможет ставить новые задачи, и если производитель не обладает навыками использования на поле боя, то созданная им система может быть неэффективной.
- Как обстоит ситуация вокруг ратификации Арменией Римского статута Международного уголовного суда? Можно ли сказать, что процесс приостановлен, учитывая и то, что тема вызвала достаточно негативную реакцию со стороны России в силу известных нам причин…
- Вопрос ратификации – это прерогатива правительства. Именно кабмин должен направить документ на рассмотрение Национального собрания. Как только примут решение передать вопрос ратификации в парламент, законодательный орган будет иметь возможность обсудить и выразить свою точку зрения.
Мне неизвестно, принято решение заморозить или нет. В любом случае правительство будет руководствоваться интересами страны. Существуют механизмы, позволяющие избежать какой-либо конфронтации и противоречий со стратегическим союзником. Эти механизмы вполне применимы. И я знаю, что МИД по своим каналам работал и продолжает работать (с российскими партнерами – прим. ред.). Процесс ратификации ни в коей мере не направлен против партнеров Армении. Речь идет о том, чтобы создать возможность для привлечения Азербайджана к ответственности. Все помнят ужасные кадры расстрела безоружных армянских пленных. И присоединение к Римскому статуту Армения рассматривает как дополнительный инструмент привлечения Азербайджана к ответственности за военные преступления.