В последние дни ситуация в Сирии снова вышла на первый план информационного пространства. «Sputnik» поговорил с Дмитрием Сосновских – подполковником запаса, проходившим военную службу в Сирии в рамках международного военного сотрудничества. До гражданской войны это ближневосточное государство было процветающей страной, а в некоторых моментах было похоже на азиатские и кавказские республики СНГ, решало примерно те же проблемы и сталкивалось с сопоставимыми трудностями.
- Какими были сирийцы до войны? Что-нибудь предвещало войну?
— До войны сирийцы были достаточно доброжелательны и незлобивы. Хотя государственной религией считается ислам, около 15% населения составляли христиане. В Дамаске были христианские кварталы. При этом христианин в мусульманском квартале мог спокойно ходить. Очень комфортно и дружелюбно они между собой сосуществовали.
Как и в государствах бывшего СССР в Сирии было много русскоговорящих граждан. Объяснение простое — большинство специалистов получали высшее образование в нашей стране. Отношение к россиянам было хорошее. Было много смешанных семей: муж – сириец, жена – из Самары, Ульяновска или Киева. В зависимости от того, где отец семейства учился. Поэтому и отношение к россиянам было достаточно лояльное.
- Советское прошлое подразумевает бесплатное обучение, образование. Было ли что-то подобное в Сирии?
— Скажу, что страну нельзя было назвать богатой. Но государство по мере возможностей обеспечивало жизнедеятельность всех граждан. Бесплатное среднее образование было. Дальше —сложнее. Богатые сирийцы отправляли детей за свой счет в Швейцарию, во Францию. Многих молодых людей из небогатых семей могли за счет государства направить на учебу в Россию. То есть, их учеба оплачивалась государством. Задача родителей была только пересылать детям деньги на пропитание.
Были и очень богатые и очень бедные. Но по крайней мере, внутреннего напряжения между этими двумя слоями не было. Люди жили своей жизнью.
— Социальных кризисов, получается, не было?
— Возможно, были. Но это, скорее всего, определялось экономическим состоянием страны. Там все вынуждены были на двух работах работать. К примеру, часть времени отец семейства – служащий в офисе, а вечером – таксист. Плюс высокий уровень безработицы. И когда в семье 15 детей – уже не до веселья.
Как в некоторых республиках СНГ.
Хотя по пейзажам Сирия, скорее, похожа, на Армению. Когда я по работе приехал в Армению — у меня возникло дежа-вю. Постройки за городом очень похожи. Обустройство сельских дворов. Ну, и в той же самой Армении – проблема с работой достаточно остро стоит.
- А столица – Дамаск – похож на какой-нибудь постсоветский город?
— Дамаск – довольно большой и своеобразный восточный город. И соответственно по уровню жизни. Мы жили в мидл-классовом районе Тижара. Были и фешенебельные места – район Баабтума, например. Христианский район. Достаточно хорошие дома. Палисадник ухоженный, фигурки стоят, подсветка ночью. Идешь, как в сказке. Очень красиво все это было. Были там и бедные районы. Например, Кабун. Нам много приходилось работать в этом районе. Кривые улочки, хаотичная застройка. Не самозахватная, но без каких-то архитектурных решений. Просто дома налеплены на дома. Кому на что хватило денег. Было большое разнообразие продуктов питания, хороших товаров народного потребления – например, одежда сирийского производства. Кстати, российские челноки любили ездить в Сирию.
- Какова была социальная база боевиков, развязавших войну?
— Я думаю, что это произошло не без участия внешних сил. Потому что пока не возникли условия заинтересованности других государств в том, чтобы династия Асадов ушла с политической арены, там было все нормально.
В любом государстве можно найти тех, кому нужна власть. Я не думаю, что все 100% так называемой оппозиции, которая там появилась, были местными. Мое личное мнение: значительная часть из них — наемники. Кто, собственно, и занимался раздуванием вот этого пожара. Я просто считаю, что против Асада идет самая настоящая международная интервенция. Чем-то он Западу не понравился. Может быть, тем, что у него день рождения совпал с днем террористической атаки на башни-близнецы в Нью-Йорке.
Но это, конечно, случайное совпадение. А так Сирия является оплотом российского влияния на Ближнем Востоке, в связи с чем Запад хочет ликвидировать «режим» Башара Асада. Прикрывается это напыщенными фразами о борьбе за демократию. Хотя более жесткий режим был у его отца – Хафиза Асада. Но, по крайней мере, тогда любой человек знал, что он в три часа ночи может выйти в город и не получить там по голове.
Получилось так, что за двадцать с небольшим лет Хафиз Асад сумел сделать из отсталой страны — внешне процветающую. Человек с семнадцатью детьми и четырьмя женами мог рассчитывать на кусок хлеба и быть уверенным в благополучном будущем.
- Насколько боеспособна армия Сирии?
— Я считаю, что боеспособна. Если бы она была беззубой, то через месяц, как в Ираке, сдала бы свою страну. А так тяжелейшая война идет более трех лет. В сирийском обществе престиж профессии военного был очень высок. Поэтому для армии делалось многое.
- Готова ли была сирийская армия к уличным боям и гражданской войне?
— Какие-то варианты рассматривались постоянно. Боевая учеба проводилась непрерывно. Но потенциальным противником считался Израиль. Вооруженные силы готовили для борьбы с внешним врагом, а не с внутренним.
- Возможны ли переговоры с ИГИЛ?
— Судя по тому, как им плевать на все законы и ценности, которые не попадают под идеологию ИГИЛ, с ними разговаривать бесполезно. Я несколько раз бывал в замечательном городе Пальмира и на местах ныне захваченных ИГИЛ христианских святынь – Маалюля и Сидная. За тысячелетия истории туда приходили завоеватели – начиная от римлян, продолжая крестоносцами, арабами, османами, но ни одному, даже самому варварскому повелителю не приходило в голову все это разрушать. Впрочем, однажды, когда пришел Салах ад-Дин, ободрали золотые и свинцовые плиты с храма. Золото пошло на расходы, свинец – на нужды войны. Но храм-то оставили. А ИГИЛ все храмы уничтожил. Та же участь постигает все захватываемые исторические места.
- Давайте поговорим о беженцах. Результатом чего явилось это бегство?
— В дорогу этих людей повела боязнь за жизнь. От того, что я вижу – волосы дыбом встают. По телевизору показывали район Кабун, где мы работали. Его уже просто сравняли с землей. Ни одного целого дома, ни одного жителя. Центральные фешенебельные улицы Дамаска, где все было в убранстве и в огоньках, представляло собой сказку, превратились в руины. Бегают только люди с оружием. Страна-то фактически в руинах. Людям просто жить негде. Боевики ИГИЛ вырезают целые поселки. Там просто страшно стало жить. Работы и всего прочего – не будет, когда страна находится в состоянии войны. И вторая причина: неизвестные силы организовали массовый исход беженцев для ослабления Европы. Потому что война-то — уже не первый год. И вдруг резкий всплеск «переселения народов», организуются перевозки беженцев.
- Помощь России способна оказать влияние на развитие ситуации в стране?
— Любая помощь способна оказать влияние, но весь вопрос в том – насколько этого влияния хватит. Потому что мы же тоже не можем кормить всех. Самое главное для России – сохранить свое влияние в регионе, а для Сирии – прекратить войну и вернуться к нормальной жизни. Но это будет длительный процесс, он не на один год. Хафиз Асад порядка двадцати лет поднимал страну из руин. И сейчас, скорее всего, не меньше потребуется. Нужно сохранить существующее правительство и прекратить военные действия. Это необходимые условия для спасения Сирии.
