24 октября раньше было хорошим поводом написать статью или подготовить репортаж о Мастере. Этого дня я всегда ждала с нетерпением. Но с 2013 года ручка опускается на бумагу и застывает. Архивные записи, на которых Мастер говорит, курит, сидит и встает, не сходят с моей полки, чтобы стать сюжетом. Но в день рождения выдающегося актера театра и кино, народного артиста СССР Соса Саркисяна хочется поделиться впечатлениями от последней встречи с ним. Большинство зрителей постсоветского пространства знают Соса Саркисяна благодаря роли доктора Гибаряна в «Солярисе» Андрея Тарковского.
Мысль о снятии фильма про Соса Саркисяна увязла в голове и не выходила из нее
Прежде было много интервью. Когда мы встречались, первое, что он спрашивал: «Так, говоришь, ты замужем. Это очень хорошо. Работа и прочее — это все ерунда. Женщина должна быть матерью, чтобы быть счастливой». Понимая, что я хочу снять о нем фильм, он делал вид, что злится: «Доченька, детьми нужно заниматься, оставив это святое дело, ты думаешь о пустяках».
Но он меня не убедил. Был сентябрь. Позвонила Мастеру на домашний номер, ответила супруга – г-жа Нелли, сказав, что муж не в состоянии принимать людей, тем более журналистов, которые буквально допрашивают бедного человека». Из трубки донесся слабый и родной голос, вопрошающий: «Кто это, скажи пусть придет. Не обижай девочку. Пусть через час приходит».
Г-жа Нелли вынуждена была уступить. Решила обратиться к друзьям и первым делом позвонила в «Ордфильм», режиссеру Айку Ордяну. Представила ситуацию и услышала ответ: «прямо сейчас выезжаем».
Спустя час наша съемочная группа стояла у дверей квартиры Мастера. Так велико было желание насладиться присутствием Соса Саркисяна, услышать его, зафиксировать увиденное и услышанное, получить по максимуму от общения с ним, хотя, возможно, это были последние часы его жизни. Кто знает, ведь печальная новость о том, что ему плохо повисла над городом.
Дверь была открыта, и мы вошли. Мастер сидел в своем уголке в столовой, напротив – маленький стол, лекарства, книги, фотографии, чистые листы бумаги для записи. Указав на сверток с лекарствами, он сказал: «Эти несколько таблеток стоят 17 тысяч драмов. Как быть бедному народу, тупым ножом его режут. Если не в состоянии купить лекарства, иди и умирай».
Сникший дуб-великан, вся жизнь которого имеет ценность и обаяние целого столетия
Мы уже нарушили покой Мастера. Но он, молча, терпеливо смотрел, что мы делаем, как переставляем вещи в его комнате, создавая необходимые нам условия для съемок.
Пока мы готовились, заметила, что Мастер стал с трудом говорить: отяжелело дыхание, появился кашель. Мне было больно это видеть. Подумала про себя: «Ничего, если ему трудно будет говорить во время съемок, ограничимся одним-двумя предложениями или кадрами». Сотрудники и режиссер «Ордфильма» также прекрасно понимали, что будет необычная съемка, что получится – то получится. Мастер тяжело дышал. Попросил кофе. Он любил ароматное горькое кофе и пил его с особым удовольствием.
Задала первый вопрос. Мастер сжато ответил, потом ушел в воспоминания: детство, вспомнил родное село, как приехал в Ереван, потом институт, молодежь, Вардан Ачемян, сцена.
Он раскрыл сборник четверостиший Ованнеса Туманяна и стал читать с таким восхищением, что казалось, будто он только открыл для себя великого поэта.
«Я дитя Туманяна. Если у меня будет один процент его мудрости, то я со спокойным сердцем покину этот мир. Этого человека никто из нас не знает. Это сокровище, бездонный кладезь».
Мастер говорил так воодушевленно и восторженно, что в его потухших глазах вспыхнули озорные огоньки. Он вдруг преобразился. Голос, правда, не имел прежней дерзости, которую мы слышали в фильмах «Матенадаран» и «Наапет», видели в «Мы и наши горы» и «Дзори Миро».
Это не был голос артиста. Это был голос, все перенесший и всех простивший, горящий любовью к ближнему, болеющий и сопереживающий чужому горю. Это был голос Соса Саркисяна, который из последних сил стремился сделать Армению и всю планету добрее.
Он говорил и говорил, почти ничего не рассказав о своей актерской деятельности, каждое слово было обращено к людям, тем, кто продолжит жить в этом мире. Это было последнее слово человека, ощущающего приближение смерти, пропустившего сквозь свою душу всю боль Армении и всего человечества.
Только тогда я поняла, что Мастер позвал меня, потому что он хотел откровенно поговорить, облегчить сердце и душу, потому что больше не было времени.
«Я устал, просто устал жить, понимаете: все имеет свое время, начало и конец. Мое время пришло, я чувствую это. Но почему Господь не забирает мою душу, не знаю. Это тоже наказание. Я хочу к ним, к моему Фрунзику, Хорику, моим учителям и друзьям. Их нет, они покинули меня. Так бессовестно все ушли, рано ушли. Но я их часть, не могу без них. Слышу их голоса. Я тоже хочу уйти. Только прошу Господа, чтобы, не забрав душу, не отбирал бы разум. А сейчас идите, мои хорошие. Я все сказал».
Мастер тяжело вздохнул и замолчал. Осторожно облокотился на кресло, и, казалось бы, провалился в нем. В комнате воцарилось тяжелое молчание.
26 сентября Мастера не стало. А 24 октября, в день его рождения, фильм «Сос Саркисян: наедине с собой» был готов.
Наир Ян
