В светских праздниках часто много сакрального, так или иначе напоминающего о высшем, внематериальном. Нигде концентрация таких элементов не высока так, как в 9 мая. Его, собственно, и назвать просто светским праздником язык не поворачивается. Это еще одна Пасха, день Воскресения. И хотя подобные аналогии всегда крайне рискованны и смелы, здесь смелости самое место. Как ей было самое место в четыре огненных года Великой Отечественной войны.
22 июня 1941 года — наша общая Страстная Пятница. Мы все скорбим о наших неисчислимых жертвах и муках.
Воскресение Христово случилось на третий день после Распятия, для нашего большого народа эти дни растянулись на четыре года. Но Воскресение все же случилось. 9 мая — это наше Воскресение, день Победы, Спасения, преодоления смерти и ада, попрания смертию смерти.
Это, как удивительно точно подмечено во всем известной песне, праздник со слезами на глазах. Праздник победы в Священной войне, как не менее точно подмечено в другой песне.
Одним из ярких проявлений первичности духа над материей в праздновании 9 мая стала в последние годы акция "Бессмертный полк". Она получила особое освещение после того, как в прошлом году состоялась на Красной площади в Москве.
Сейчас "Бессмертный полк" вышел далеко за пределы России и бывшего СССР, охватив свыше шестидесяти стран. В тяжелейшей обстановке, сложившейся в мире, очень во многих точках сбора "Полка" его участники как будто воюют здесь и сейчас. Так, в Киеве мужественным людям, не побоявшимся пройти по улицам с портретами своих воевавших родных и близких, было оказано невероятное по ожесточенности противодействие. Даже в Израиле манифестантов пытались оплевать и освистать персонажи, симпатизирующие все тому же украинскому нацистскому терроризму. Но особенно брал за душу марш в Донецке, где некоторые родители несли портреты детей, погибших уже на этой войне…
Некоторые наблюдатели находят в шествии "Бессмертного полка" частицы язычества. Некоторые усматривают здесь что-то от грандиозных, но сомнительных с точки зрения христианства идей выдающегося философа Николая Федорова относительно патрофикации — "воскрешения отцов".
Есть в таких умозаключениях некая доля истины? Возможно. Но в первую, безоговорочно и с большим отрывом в первую очередь — это именно христианский мотив попрания смерти смертью героев — и обретения жизни.
И пока мы осознаем себя Людьми — этот великий праздник будет с нами.
