Она, собственно, и сподвигла автора в смутное перестроечное время опубликовать в "Известиях" недопустимый прежде критический отчет о пленуме армянского ЦК.
Заголовок "По старым меркам" говорил сам за себя: жить по прежним уже нельзя, надо, чтобы по новым, вот и получалось, что рулить по новым правилам движения, к счастью, руководство Армении не готово. Со всеми вытекающими отсюда организационными выводами. Словом, получалось нехорошо.
К тому времени заметная часть первых партсекретарей союзных республик была уже изъята из обращения и, похоже, настал черед Демирчяна. Понятно, что после серии резких публикаций отношения между первым лицом республики и собкором "Известий" братскими не становятся, однако, автор не станет настаивать на том, что ему от этого было ни холодно, ни жарко: гласность гласностью, но карающий меч партии никто не отменял. Горбачев далеко, Демирчян близко и кто его знает, как и куда повернется жизнь: ветры часто дуют не так, как хотят корабли.
И тут разбираться с карабахскими делами прибыл Анатолий Иванович Лукьянов — не то, чтобы просто секретарь, а еще и член Политбюро ЦК КПСС. Одной из главных забот жесткого партайгеноссе была работа со СМИ, прежде всего центральными: "Правда", "Известия", "Комсомолка", Центральное телевидение… Перед Лукьяновым, надо признать, стояла непростая задача. С одной стороны — гласность. Стало быть, писать разрешалось называя вещи своими именами, не обходя острых углов.
С другой. Если не морочить голову и называть искру искрой, а не "мельчайшей частицей горящего или раскаленного вещества", и не пугаться бояться прямо сказать, что из нее неминуемо возгорится пламя, то получится что? Получится — кровавый межнациональный конфликт. Чего в СССР быть не может, потому что такого в СССР не бывает никогда.
Как должен поступать в таких случаях любой партийный начальник, даже если он не член политбюро? Правильно. Потребовать, чтобы прежде, чем перегонять заметки в московские редакции, носить их ему на визирование. Но как в таком случае быть с ускорением, перестойкой и гласностью, высокий гость как-то упустил из внимания.
— Вопросы будут?— хозяйским взором оглядел сидевших за рабочим столом Демирчяна журналистов Лукьянов.
— С "Известиями", наверное, так не получится,- подал голос ваш корреспондент.
— Мотивация? (Тон, которым был задан вопрос, удивительно точно отражал фразу Горемыкина, премьера России при царе Николае втором: "Если хотите со мной разговаривать, вы должны молчать").
— Перестройка и гласность,- довольно нахально ответил автор, настроившийся жить без царя в голове. — И, во вторых…
— Есть еще и во-вторых?
— Да. Требование главного редактора "Известий" ничего ни с кем не согласовывать.
— Вашего редактора я беру на себя,- ответил Лукьянов.
— Хорошо. Буду ждать указаний из редакции.
И тут автор, сидевший с Демирчяном бок бок и не ожидавший от него ничего хорошего, вдруг почувствовал на своей ноге пожатие его ноги. "Кончай препираться, не зарывайся. Опасно!" — сигнализировал под столом Демирчян, которому в принципе должно было быть тем лучше, чем хуже придется журналисту. Но это — в принципе. А в жизни нередко получается так, как получилось. И помнится до сих пор.
И вот еще: сосуда (советской власти) нет уже давно, а вода продолжает сохранять его форму. Это к вопросу о нашей жизни "без царя в голове".
