Поэт Амо Сагиян на вопрос о том, хотел бы он родиться снова, ответил: "Наверное, нет. Снова учиться ходить, потом школа, опять жениться, снова читать "Мхитара Спарапета" … Нет уж, не хочу…".
Великий армянский писатель Серо Ханзадян на слова великого армянского поэта не обиделся.
Книги Ханзадяна выходили тиражами, которые сегодняшним писателям и не снятся. Как и гонорары. Директор издательства "Айастан" при мне распорядился: "Снимите со счета Ханзадяна и оплатите (была названа серьезная сумма). Серо Николаевич разрешает". Автор-молодожен, просивший заплатить за сборник стихов досрочно, был удивлен и счастлив.
Финансовым инспекторам, а тем более единомышленникам Заруи Постанджян, живи они в то время, кружить с телекамерами у особняка Ханзадяна в Старом Норке не имело смысла: нетрудовых доходов у писателя не было, были только трудовые, а на что он их использует, касалось только его.
Прошу обратить внимание: "Мхитар Спарапет" — исторический роман сугубо армянской тематики, а издавали и переиздавали его в "тюрьме народов" крупнейшие издательства Советского Союза (не говоря уже о загранице). Тиражи — сотни тысяч экземпляров. Обстоятельство, способствовавшее относительной независимости суждений и высказыванию их вслух. Пусть даже, как известно, истина в любой области – это та точка зрения, которую либо имеет, либо будет иметь власть.
Внешностью Ханзадян напоминал Шолохова и Вильяма Сарояна одновременно, но Шолохова, все-таки, больше. Не только своими знаменитыми усами, а еще и шутками, отпускаемыми в адрес сильных мира сего, в которых было много правды. Такие шалости ему прощались.
…Кулуары партийного съезда Армении. К беседующему с собкором "Известий" писателю, улыбаясь, подходит Карен Демирчян. Обнимаются.
— Вот этот цвет здесь лишний,- тычет пальцем в флажок своего депутатского значка Ханзадян.
— То есть?— удивляется первый секретарь ЦК.
— Ну, хорошо бы иметь один сплошной цвет, — хитро улыбается писатель в свои знаменитые усы.
Для тех, кто не помнит. Флаг Советской Армении представлял собой красное полотнище с синей полоской посередине. Убираешь синюю полоску, остается сплошной красный цвет – цвет государственного флага СССР. Депутат от своей республики – хорошо, но депутат Верховного Совета СССР – лучше! По статусу, возможностям, оплате, хотя людей калибра Ханзадяна последнее интересовало мало.
Тем не менее, нагрудный значок с изображением советского флага Серо Ханзадяну не достался, зато звание Героя социалистического труда получил. Что в некоторым смысле даже лучше, поскольку "слуга народа" — это на пять лет, с последующим продлением (или не продлением мандата), а Герой труда – на всю жизнь. Со всеми причитающимися привилегиями и льготами.
На старте перестройки, ведущей к развалу страны, заручиться поддержкой Ханзадяна пытались как противники, так и сторонники грядущих перемен. По логике вещей участник Великой Отечественной войны, проливавший кровь за родину (три ранения) командир минометной роты должен был встать под знамя "За нашу Советскую родину!", но, с другой стороны, набирала обороты манящая и ведущая непонятно куда присказка: "За нашу и вашу свободу!". В условиях идеологической смуты того времени одно с другим трудно совмещалось, а выбрать, куда брать курс, было еще труднее. Люди ждали подсказки от признанных авторитетов. Ханзадян, несомненно, был одним из таких.
…Начало девяностых годов, особняк писателя в старом Норке. Хозяин щедро наливает сногсшибательный "караундж" коллеге из "Известий" Сергею Дардыкину.
— Куда столько, Серо Николаевич? Мы же работать пришли, не водку пить.
В общем, работа не заладилась… Ханзадян уходил от прямых ответов, рассказывал притчи, разные истории, был чем-то озабочен, но свою позицию по вопросу, что такое хорошо, и что такое плохо для армян в этом резко меняющемся мире, так и не прояснил. Классик определенно был не в своей тарелке: чем-то озабочен, даже удручен. "Ему-то, фронтовику, депутату, герою, известному во всем мире писателю, чего бояться?" — удивился коллега Дардыкин. Между тем, боялись попасть на язык заполошным атаманам Театральной площади не только знаменитости.
А вот еще из того времени. Театр имени Сундукяна, что-то вроде конференции в защиту армянского языка. В холле, не говоря уже о Серо Ханзадяне, много узнаваемых людей: писатели, артисты, художники, научные работники. Кто-то машет Ханзадяну рукой.
— Привет! — отзывается писатель.
Оказавшийся рядом молодой человек явно революционной направленности, удивляясь собственной смелости, роняет: "Варпет, надо говорить не "Привет!", а "Вохджуйн!".
"Ну-ка, подойди", — берет учителя словесности под локоть Ханзадян. Далее последовал монолог, который автор в силу своей воспитанности берется пересказать лишь близко к тексту.
— Ты что, сопляк, вздумал учить на каком языке мне говорить. Может, на каком нам писать, ты нам тоже подскажешь? Пошел вон и чтоб больше не попадался мне на глаза. Понял или перевести на русский?
Перевода не потребовалось, лингвист-самоучка стушевался, конференция продолжила свою работу.
