В Иране получилось примерно так, как в России при Петре первом. Великий российский реформатор в одном из своих указов предписал: "Армян как возможно приласкать и облегчить в чем пристойно, дабы дать охоту для большего их приезда".
Точно так особыми привилегиями наделил армян и шах Реза Пехлеви. При нем мы стали занимать высокие посты в политических, экономических и культурных сферах, нас стали переселять из провинции в столицу, для нас строились церкви, школы, мы были представлены в парламенте страны, удвоилось количество армян в Тегеране. На вопрос: за что такая милость, ответ один – значит, заслужили. Шах это увидел и оценил.
Современники вашего колумниста помнят, с какой помпой в конце пятидесятых годов прошлого столетия шаха Пехлеви и его красавицу-жену Сорайя, известную как "принцесса с грустными глазами", встречали в Ереване. (Грусть – от неспособности родить наследника, из-за чего супруги впоследствии разошлись).
Старые ереванцы наверняка помнят единственный и неповторимый белоснежный "Мерседес", принадлежащий Сурену Зограбяну – царский подарок нашему выдающемуся нейрохирургу за успешно проведенную операцию иранского шаха.
Таким образом, можно утверждать, что добрые отношения между странами складывались давно, продолжаются они и сегодня, взаимно необходимы и завтра. Президенты Армении семь раз посещали Иран с официальными рабочими визитами, иранские лидеры четырежды приезжали в Ереван. Иран стал вторым из признавших независимость Республики Армения государств мира, а уже в апреле 1992 они обменялись посольствами. Между тем, связь времен и народов подтверждается не только хроникой официальных дел, торгово-экономических свершений либо общей границей протяженностью в тридцать пять километров.
Отсюда и дальше о том, что приходит в простую армянскую голову, когда называют Иран или Тегеран. Если голова из тех времен, когда L'Oreal и Schwarzkopf у нас еще не знали, то иранская хна оставалaсь единственным парфюмом, закрашивающим в волосах наших матерей пробивающуюся седину.
Черная икра в светло-голубой жестяной банке с надписью Caviar — из той же обоймы, что и персидские ковры. И того, и другого в Армении было много, правда, и то, и другое стоило дорого, но нельзя сказать, что было доступно только избранным. Не верите – спросите стариков.
Юлиана Семенова с семнадцатью мгновеньями весны в известном смысле опередил Гарегин Севунц со своим романом "Тегеран", имевшим оглушительный успех. Первоначально филолог, затем военно-морской летчик и одновременно военкор, в 1943 году он был переведен в Иран обеспечивать безопасность Тегеранской конференции, а уже в 1952 году Севунц издает свой первый роман. Как говорится в аннотации: "В книге описывается жизнь иранского народа, а также деятельность английских, немецких и американских агентов среди министров иранского правительства".
Как мы знаем, в том же Тегеране, в том же году и ту же задачу выполнял выдающийся разведчик, Герой Советского Союза Геворк Варданян, и что удивительно, тоже филолог.
Я уже не говорю о сотнях малоизвестных армян, оказавшихся вместе с советскими войсками в Иране. Что делалa там Советская армия?
Опасаясь возможной агрессии со стороны Турции, Сталин держал свои войска в северном Иране вплоть до мая 1946 года – это было логичным продолжением его политики, которая имела целью предотвратить немецкое утверждение в регионе. После войны армяне вернулись домой, но об Иране вспоминали часто.
А еще автор помнит стремительный полет в Тегеран вместе с армянскими спасателями и гуманитарной помощью на борту армянского Ил-а. Иранское землетрясение случилось вскоре после Спитакского, и у нас уже был опыт работы в условиях экстрима. Взлетели быстро, прилетели, так показалось, еще быстрее.
Иран, он ведь совсем рядом…
