Колумнист Sputnik Грузия Екатерина Микаридзе рассказывает о приметном доме в Тифлисе, где некогда жила семья армянского священника Ашота Тер-Геворка Теймуразянца. Сооружение, расположенное на улице Ахоспирели, спроектировал архитектор Михаил Оганджанянц.
В этот дом я забрела совершенно случайно — когда, нагулявшись по старому, аутентичному Вифлеемскому кварталу, спустилась по лестницам, ведущим от храма вниз, и пересекла улицу Асатиани. И буквально через два шага оказалась перед развилкой. Прям как в сказке про трех богатырей. "Налево пойдешь — коня потеряешь, направо пойдешь — жизнь потеряешь, прямо пойдешь — жив будешь, да себя позабудешь".
Налево — знаменитая улица Гудиашвили, сплошь покрытая стальными монстрами – подпорками. Там сейчас вовсю идет реабилитация улицы и даже ведутся археологические раскопки. А вот направо — улица Ахоспирели, тоже старинная и нуждающаяся в восстановлении, но пока еще свободная от строительных лесов. Дом, о котором пойдет речь, не нуждается в долгих поисках. Это первое же старинное сооружение, попадающееся на узкой улочке Ахоспирели. Дом построен в начале XX века. Забегая вперед, скажу, что владел им священник. Жители дома даже помнят его потомков, живших на третьем этаже.
Тишина, сменившая колокольный звон
Вообще, если отставить в сторону географию, то пройти мимо этого дома, не зацепившись за него взглядом, практически невозможно. Слишком чудная у него входная дверь в парадную. Элегантная, с вытканными на ней тончайшим узором. У входа в парадную надпись на армянском: "Добро пожаловать".
Закавказский бон, или Как армянское правительство в Тбилиси заказало деньги из Лондона>>
Когда-то на стенах была богатая роспись. Соседи говорят, на каждой из картин были изображены времена года. Но это до того, как дом национализировали и передали государству. После прихода новой власти стенам придали строгость, выкрасив в однотонный тоскливый цвет. А вот до потолка, вероятно, добраться так и не успели. То ли у прораба стремянка в тот день поломалась, то ли он хотел завершить свои "благие намерения" попозже, да не успел.
Но самым ярким элементом этой парадной заслуженно считается изящная лестница. Будто застывшая в пируэте балерина, которая устремляется куда-то вверх, к свету. Свет падает сквозь характерный для домов того времени стеклянный потолок. В парадной тихо, не в пример старым временам, когда по несколько раз в день стены дома оглашал колокольный звон.
Христианский храм, точнее то, что на сегодняшний день от него осталось, находится в минуте ходьбы от дома. Именно в этом храме и служил в те времена владелец дома, священник Ашот Тер-Геворк Теймуразянц. Два первых этажа дома, построенного по проекту архитектора Михаила Оганджанянца, Теймуразянц сдавал ремесленникам, мастерам кожевенных дел. На третьем этаже поселился с семьей сам.
Вдоволь нащелкав фотографий, жму на звонок у высокой деревянной двери. Проходит пара секунд, и на пороге появляется женщина.
— Входите, — приглашает меня Марица, как сама представляется, — и добавляет, что вряд ли окажется полезной мне, поскольку знает о доме и его владельце предельно мало. Только то, что дом этот принадлежал священнику, а ремонт в нем не делался очень давно. От Марицы успеваю узнать, что ее семья живет в этой квартире уже лет 30. А купили они ее от милой женщины, по национальности еврейки, Раисы.
— Знаете, тут район такой, в нем преимущественно жили евреи и армяне. Самые старые жители нашего дома живут на третьем этаже. Может быть, они знают больше меня, поднимитесь к ним. Можете подняться из подъезда, а можете и по этим лестницам, — говорит Марица и показывает на винтовую лестницу, повисшую в крохотном дворе металлической пружиной. — Мы стараемся не ходить по этой лестнице, а если и решаемся подняться по ней, то держимся чаще внутреннего края. Так надежнее.
Тбилиси гостиница нужнее армянской церкви? Под угрозой Сурб Ншан>>
Поблагодарив Марицу, я решаю рискнуть и забраться на последний этаж по этой лестнице. Восхождение по ней начинаю медленно. Пока я ползу по ней вверх, о моем визите в дом узнает весь двор. Это Марица, решив обезопасить меня от Даши, зовет с первого этажа Хрануш. Даша – это собака, небольшая по своим размерам, но юркая и веселая. Хрануш – ее хозяйка, женщина очень милая и красивая. С Дашей у меня с первых же минут общения завязалась дружба, с Хрануш — взаимная симпатия и пиетет. Рассказываю, что меня направила к ним Марица. Хрануш улыбается и говорит, что очень любит, когда сын Марицы, солист тбилисского оперного театра, начинает поутру распеваться. У него волшебный голос, который хочется слушать бесконечно, добавляет она.
Отпрыски священника и сапожная артель
Хрануш пророчили актерское будущее. В школе она постоянно участвовала в всяких скетчах и капустниках. Да и внешние данные у нее были подходящие. У Хрануш красивое славянское лицо, которое никак не вяжется с ее исконно армянским именем. Как признается моя знакомая, русских корней, несмотря на такую внешность, у нее нет. В театральный вуз Хрануш не поступила, вместо этого пошла учиться в педагогический институт. Но на четвертом курсе срезалась. А потом выскочила замуж. Как, смеясь, замечает сама, поступила в семейно-строительный вуз. Так Хрануш и попала в этот дом. У Хрануш в браке с Владимиром родились два сына. Старший Артур живет с ней. Периодически Артур появляется в комнате, гоняет Дашу, которая настойчиво просит моей ласки. А младший сын живет в Москве.
— Вот тут, в этой каморке, и жила семья священника, — показывает мне Хрануш на дверь, выходящую на веранду. – Внука этого священника звали Геворком. Он был на десять лет старше меня, ровесником моего супруга.
Дед Геворка был многодетным отцом. У него было пятеро детей. Дочь Люся, которая стала впоследствии художницей, Георгий, выбравший музыкальный путь, Арам, выучившийся на педагога, и дочери Юлия и Мариам. Юля вместе со своим супругом основали в Тифлисе первую "Скорую помощь". А Мариам подалась в искусство. Окончила Тифлисское балетное училище и стала балериной. Куда только ее не забрасывала судьба. Она успела побывать и в Харькове, и в Москве, и даже в Барнауле, где основала балетную школу.
Манташев, которого знал Ротшильд: он построил церковь там, где больше всего грешил>>
Третий этаж священник облюбовал сам, а два остальные отдал мастеровым. Его уход из жизни совпал с приходом в Тифлис советской власти. Дом национализировали, а семью уплотнили до одной комнаты. Жили в тяжелые годы одной семьей, делили пополам горе и радость.
— Родители моего супруга были из тех самых сапожников, которых тут поселили, — продолжает Хрануш. — Он рос в многодетной семье. И потом, Вова рано потерял отца. Мать осталась с малыми детьми на руках. Нужно было кормить многочисленное семейство. Она начала шить домашние тапочки. Все мастеровые в те времена работали на дому, что строго преследовалось законом. Тут же на третьем этаже жила одна грузинская семья. Они к сапожному делу не имели ни малейшего отношения. Но предупреждали о том, когда власти могут явиться с проверкой. Очень душевные люди были. Когда приходили в дом с проверкой соответствующие службы, у всех все было в "ажуре".
Все жили в мире и согласии. Дети священника росли, взрослели, выходили замуж, женились. Последний из известных Темуразовых — Геворк — стал педагогом, ну а потом и директором школы номер 110. Геворк уехал из Грузии в 90-х — на родину к супруге, в Россию.
В ожидании реконструкции
Дом уже давно нуждается в ремонте. Как рассказывает Хрануш, она даже раз отправилась в офис фонда развития Тбилиси. Хотелось для себя понять, а скоро ли дойдет до них очередь. Совсем рядом, на улице Гудиашвии, уже начали восстанавливать старые и почти разваливающиеся дома.
По сравнению с этими аварийными домами, некоторые из которых не подлежат реконструкции, дом священника Теймуразянца в отличном состоянии. Хрануш обнадежили и заверили, что в скором времени очередь дойдет и до них. Вот только как долго продлится такой ремонт, никто не знает.
— По сообщению сотрудников фонда, на время нашего переселения нас обеспечат временным жильем. Будут платить за съем квартиры 400 лари в месяц. Знать бы заранее, когда начнется наше великое переселение, — задумчиво произносит Хрануш.
Время пробегает быстро. Делаю еще пару снимков и направляюсь на выход. Выходим из комнаты на веранду. Я осведомляюсь, могу ли я спуститься по винтовой лестнице во двор а потом покинуть его. На что Хрушан говорит, что тогда придется отпирать ворота. Соседи заперли их и пользуются своим двориком в сугубо личных целях, не запуская в него чужих людей. В итоге, я ухожу через подъезд. Напоследок обещаю зайти и выпить предложенного кофе как-нибудь в другой раз…
