Известный скульптор Николай Никогосян скончался на 99-м году жизни в Москве. 17 августа он был похоронен в пантеоне им. Комитаса в Ереване. О творческой деятельности Никогосяна, любви к прекрасному и легендах Sputnik Армения рассказал его внук, художник, искусствовед Арутюн (Арчи) Галенц. Беседовала Лаура Саркисян.
— Это была воля великого мастера — быть похороненным в Армении, или решение семьи?
— Это, скорее, воля судьбы и самое правильное, что могло произойти. На этом кладбище покоятся не только видные деятели искусства, в том числе его близкие друзья, например, архитектор Джим Торосян, художница Мариам Асламазян. Она, кстати, была его родственницей, они вместе учились в 1937 году в Ленинграде, с 1945 года жили в Москве.
Но семья решила похоронить его в пантеоне им. Комитаса.
— Были ли у него определенные страхи в последние дни, чувствовал ли приближение смерти?
— У него была возрастная болезнь и, несмотря на возраст — 99 лет, — ясный ум. Я его навещал 25 июня, сделал его портрет, мы с ним беседовали, разговаривали. В последнее время он стал больше уходить в себя, больше переживал за жену, которая в последнее время болела.
Он был крепким, жилистым, но устал, не хотел разговаривать, больше предпочитал спать. Мы понимали, что он уходил, но не было ощущений, что он напуган или чувствует боль. По большому счету ему можно даже позавидовать. Никогосян — тот, кто ушел в кругу родных, в своем доме, в чистой постели, без боли, страха. Сложилось ощущение, что он просто готовится к другой жизни. Кончине Никогосяна можно только позавидовать.
— Он был верующим человеком?
— Oн не был верующим в том смысле, в котором мы сейчас понимаем, имею в виду практикуемую веру. Он мог не назвать классических пороков и благодетелей, прописанных в каноне церкви, но у него были свои представления на этот счет. У него всегда была связь с церковью, например, очень известный его портрет Католикоса, который он сделал еще в 60-х годах XX века. Эта работа сегодня находится в галерее Niko в Москве. Кстати, он принял причастие перед смертью. Наверное, он был в своем представлении верующим человеком.
— Как он повлиял на ваше творчество?
— Он оставил огромный след, сформировал мое подсознательное представление о художнике — трудолюбие, преданность своему делу. Никогосян мог приглашать огромное количество людей, он очень любил общение, любил человеческую красоту, любил театр. Помню, еще ребенком, когда я с ним ходил на концерты, он мог взять блокнот и до завершения концерта делать наброски.
В творческом плане он меня сформировал, я не скульптор — живописец в первую очередь, современный художник, я всегда работаю с контекстом, думаю об окружении, в котором происходит искусство. Мы часто рисовали друг друга. Когда я приезжал в Москву, я должен был обязательно отчитаться ему, рассказать о своих успехах, показать каталоги.
Он очень ревновал, если я бывал в Москве и не проводил с ним время. Поэтому легче было жить с ним, чтобы больше времени уделять ему. Я всегда делал наброски, пытался его уловить. Он очень сложной личностью — и как человек, и как портретируемый. В нем много нераскрытых загадок.
— А каким он был дедушкой?
— У нас с ним была особая связь, особенно в последние годы, после того, как я уехал в Германию, с тех пор, как я серьезно занялся искусством. Он меня поддерживал всегда. В начале 90-х, когда люди еще писали письма, мы активно переписывались, обменивались впечатлениями. Это было очень важно для меня.
— Была ли критика с его стороны?
— Он критиковал современное искусство. Критику я принимал, однако у нас с ним были еще и содержательные беседы. Наши отношения были больше коллегиальные, я его не копировал, и он не разрешал никому это делать. Он помогал, даже заставлял своих учеников, находить их собственный мир.
— Жалел ли он, что не продолжил карьеру танцора балета?
— Никогосян оставил много загадок. Он поступил в хореографическую школу, так как был влюблен в актрису Арус Восканян. Он увидел на улице роскошную женщину, которая шла по городу. За ней шли поклонники, и он как мужчина не мог не обратить на это внимание. Она зашла в какое-то здание, которое было театром. Он пошел вслед за ней и поступил в этот театр, чтобы просто быть в ее окружении, ближе к ней.
Его до последних дней не оставил живой интерес ко всему красивому, знаковому. Он как бы вошел в театр, тогда открылось новое хореографическое училище и там давали еду, это был 1934-1935 год. Он проучился какое-то время и даже танцевал "Мефистофеля". Это не понравилось его отцу, который посоветовал ему заняться серьезным делом.
— У него действительно было несколько влюбленностей на протяжении жизни или это тоже легенда?
— Я бы сказал — несколько влюбленностей на протяжении года (улыбается). Он всегда был окружен красотой, в том числе и женщинами. Он 20-25 лет мог работать над памятником, чтобы добиться совершенства.
Жизнь Никогосяна была такая яркая и насыщенная яркими событиями. Его амурная эпопея становилась интересной, когда превращалась в общекультурное событие. Была история, связанная с Арус Восканян. Однажды влюбленный в Арус 17-летний Никогосян провожал ее по парку. Между ними была большая разница в возрасте. Навстречу шли поэты, которых Никогосян не знал лично. Они начали насмехаться, мол, Арус, как же можно с мальчиком гулять. Он набросился и ударил одного из них. Это был великий армянский поэт Егише Чаренц. Второй — армянский писатель Аксель Бакунц — сказал Никогосяну: "Что ты делаешь, сопляк, ты знаешь, кто это?" Дед полез драться, так как посчитал недостойной шутку, обращенную к его музе.
— Совет, который вы будете помнить всегда?
— Он всегда вспоминал свою бабушку, которая дала два совета: как выбирать невесту, и он остался доволен моим выбором. Второе — умение сдерживаться, не говорить сразу все. Он говорил: что в горле 40 колец и когда тебе хочется что-то высказать, проглоти. Пусть это задержится на первом кольце, когда ты снова почувствуешь желание сказать в лицо что-то, опять проглоти и так, пока все 40 колец не будут заполнены. На последнем дне рождения дедушка произнес особенный тост: он говорил о том, что нужно уметь прощать и, одновременно, не удовлетворяться тем, что формально принято в обществе.
