Прожитый Мариам Асламазян без малого век вместил бесконечные путешествия, интереснейшие встречи, сотни полотен в десятках коллекций, музейных и частных, по всему миру.
Село Баш-Ширак, Карсская область, Российская империя, – здесь родилась 20 октября 1907 года Мариам Асламазян. Это рядом с Александрополем-Гюмри, и ничего странного, что именно туда отправилась девушка на учебу. Дочь известного инженера – строителя мельниц, она унаследовала от отца не столько тягу к точным наукам, сколько интерес к искусству.
Склонность ее (и сестры Ерануи) к изобразительным жанрам была очевидной, и в 1929 году Мариам отправилась на учебу в Ереван, в художественно-промышленный техникум. Хотя могла и не поехать – ей было 17, когда она заболела малярией в опасной форме, и за ее жизнь серьезно опасались. Она справилась, и была вознаграждена тем, что прожила без малого 99 лет.
Наверное, легче назвать страну, в которой не побывала Мариам Асламазян, чем перечислять те, где она гостила и писала свои картины. На Мадагаскаре ее тщетно умолял выйти за него замуж единственный армянин огромного острова, в Индии она стала своей, Китай и Япония очаровали и подарили сюжеты для циклов картин, а таинственный еще даже в середине ХХ века Берег Слоновой Кости приворожил разнообразием масок местных племен и грациозной статью чернокожих аборигенок, похожих на ожившие статуэтки из полированного черного дерева.
Кстати, такое количество путешествий – исключительный случай для советского художника, Выпускали из страны со скрипом и неохотно, малейшее недоразумение могло сделать человека невыездным, а тут – шесть десятков стран и еще немножко.
Но Армения – в первую очередь, конечно. Она поняла, что Сарьян вовсе не преувеличивает, а пишет Армению правдивыми красками.
"В полотнах Сарьяна – живое чувство красоты мира. Я объездила всю Армению и увидела, что Сарьян очень правдив, что он изображает нашу страну такой яркой, такой красивой. Я вижу ее такой же. Этому я научилась у Сарьяна", - говорила Мариам Асламазян.
А больше и лучше всего она писала натюрморты и людей. Особенно женские образы были привлекательны для Мариам.
"Я очень много пишу женщин. Я думаю, что все, к чему только прикасается женщина, делается возвышенным и привлекательным", - сказала она как-то.
Вся творческая жизнь сестер Асламазян прошла в бесконечном соперничестве друг с другом, что никак не отражалось на их взаимоотношениях, а в плане искусства этот заочный спор оказался прекрасным стимулом, не позволявшим расслабляться и требовавшим постоянной работы над собой.
Памятником сестрам стал дом-музей Асламазян в Гюмри, в старой его части, на бывшей Александровской, ныне улице Абовяна. Этому дому-галерее она передала в дар около сотни своих полотен еще в 1980-х годах.
До последних своих дней она обязательно появлялась на выставках, с тросточкой, но прямая и статная, непременно в красивой одежде, часто ручного шитья, и в баснословной красоты старинных украшениях.
"Я хочу жить, потому и живу так долго", - делилась Мариам Асламазян нехитрым секретом долголетия.
Она ушла чуть ли не в буквальном смысле с кистью в руке. Остались полотна – звучные, насыщенные цветом и лирикой, ослепительностью дарящего жизнь солнца. "Я поняла, почему у древних египтян солнце было главным божеством. Я восприняла эту страну царством солнца. Его пламя зажгло яркие краски, контрасты света и тени", - сказала Мариам Асламазян, и с тех пор солнце диктовало ей картины.
