Этот старый дом перехватил меня на бегу – резко затормозила, вдруг заметив атмосферный подъезд на пересечении Лермонтова и Мачабели. Те, кто знаком с моим хобби – люблю бродить по старым домам, поймет, как мне захотелось попасть внутрь, полазить по пыльному чердаку.
Вообще, улица Мачабели, в дореволюционном Тифлисе Сергиевская, богата на старые дома. Тут что ни особняк — то исторический памятник. Только успевай фиксировать. Извлекаю орудие труда – фотоаппарат из рюкзака, направляю на окна и… Ба! Да это ж еще один дом, в котором жил Александр Мелик-Азарянц! Тот самый, что построил одно из красивейших до сих пор зданий города — доходный дом на проспекте Руставели, в то время Головинском. Меценат, промышленник и почетный гражданин. Я владельца по решеткам на окнах определила — на них его инициалы. Тогда богачи и покупали, и строили, не жалея средств, размашисто.
Мелик-Азарянц какое-то время жил здесь, пока не построил знаменитый дом на Головинском. А этот подарил на свадьбу дочери Софье.
Тайна особняка Юзбашева в Тбилиси: что скрывает дом нефтепромышленника-армянина>>
Она вышла замуж за юриста, Ованеса Калантарова, и родила мальчика. В 1918-м дом национализировали и бывших владельцев уплотнили, оставив им одну квартиру. В ней семья и проживала до 80-х годов прошлого столетия, позже переехала на Украину. Их квартира закрыта.
Вообще, в этом большом доме сейчас живут всего шесть человек. Ничего удивительного – особняк рушится, и остались в нем лишь те, кому уходить просто некуда. Дом с 1988-го имеет статус архитектурного памятника. Впрочем, это не мешает ему тихонько уходить в небытие. А инициалы знаменитого мецената сохранились во всем большом доме только на решетках трех окон.
Из рук в руки
Доживающий свой век старикан принадлежал изначально вовсе не Мелик-Азарянцу.
Был в истории тифлисского градостроительства такой мэр Язон Туманов, известный тем, что при его активном участии была открыта музыкальная школа, заложена основа ремесленного мастерства. Так вот, в 1862 году Туманов продал дом с огромным двором почетным гражданам тогдашнего Тифлиса, братьям Цовиановым. На свободном месте они и построили трехэтажный особняк по проекту немецкого архитектора Зальцмана.
Братья владели банковской конторой, которая так и называлась "Братья Цовиановы", были арендаторами бань в районе банной площади. Эта баня, кстати, сохранилась и сегодня, известна как "баня номер 5". Один из братьев, Исаак Цовианов, был депутатом городской думы. Цовиановы были также владельцами многих других домов и участков и даже нефтяных скважин в Баку.
Шло время, дом менялся, менялись жильцы, в какой-то момент он даже был отведен под винные погреба Давидова. А в начале 1900-х годов дом приобрел Мелик-Азарянц, прожив здесь до середины 1915-го.
Последние из могикан
Дверь в парадную закрыта накрепко, я ринулась во двор в поисках черного хода. Стучу в первую попавшуюся дверь на первом этаже. Открывает девушка, говорит, что не живет в этом доме, но поможет, чем сможет.
- Тетя Дали, - кричит она.
Минут через пять в дверях показывается женщина, знакомимся – в прошлом педагог Дали Авалиани. Мы преодолеваем вместе с ней один лестничный пролет, второй и останавливаемся на лестничной площадке.
- Знаю, что первым владельцем дома, в котором я родилась, был меценат и очень богатый житель нашего города Мелик-Азарянц. Потом дом национализировали, и, видимо, семье оставили только одну квартиру из всего дома. Там сейчас ремонт идет. До них не достучитесь, не дозвонитесь. А еще из известных тут жил Морозов. Говорят, он состоял при правительстве Берии, 6-го отдела ГУГБ НКВД, и самолично руководил расстрелами 37-го.
В 1939-м Морозов был арестован и через год приговорен к высшей мере – расстрелу. Из ныне здравствующих Морозовых внук живет в Москве. Квартиру в историческом тбилисском доме Морозовы так и оставили за собой. Соседка рассказывает, что она опять выставлена на продажу.
- Квартира закрыта, вы туда без маклера никак не попадете, - продолжает Дали. – Ее продают за такую высокую цену, что покупатели уходят в полном недоумении. Во-первых, квартира в ужасном состоянии. Потолок прохудился. С него течет во время дождя, как сквозь решето. А во-вторых, сам дом требует капитальной реставрации, смотрите на трещины.
Поднимаю взгляд на стены в парадной. Трещин в них и в самом деле достаточно. Большинство повреждений дом получил во время землетрясений, говорит Дали. Самое разрушительное произошло лет 15 назад. Тогда пострадал весь исторический район Сололаки, и этот дом не стал исключением.
Женщина выговорилась, вижу, что устала. Но мне мало! Я иду искать еще кого-нибудь из жильцов.
- На втором этаже живет женщина, одинокая. Постучитесь, может, и откроет. У нее странный распорядок дня. Днем спит, ночью — бодрствует, - напутствует меня Дали, прощаясь.
Стучусь в деревянную дверь. На ней черным карандашом написано имя — Карина. За дверью тишина. Спит, видимо, Карина.
Разрушенная стена и безответное письмо
Медленно ползу выше, на третий этаж. Архитектура и планировка у старинных домов бывает разная. Даже построенные одним и тем же архитектором внутри тифлисские особняки сильно отличаются. Например, в этом доме на веранду попадаешь прямо из парадной. На веранде ветхий, деревянный пол, поскрипывающий под моими шагами. Иду по нему осторожно.
У стены припаркована красная детская машина.
У перил – какое-то настоящее раритет-устройство, захламленный элемент то ли печи, то ли камина. На площадке парадной на третьем этаже две двери. Одна из них, по всей видимости, и есть та самая морозовская квартира, выставленная на продажу.
Скребусь в дверь, у которой более обжитой вид, — вдруг повезет, и кто-то за ней окажется. И после настойчивого стука в дверях появляется мужчина средних лет. Объясняет, что он один из мастеров, ремонтирующих квартиру.
- А с владельцем квартиры поговорить можно?
- Его нет, он редко тут появляется. Вы спрашивайте, может я смогу вам быть чем-то полезен.
- Честно говоря, меня удивляет, как можно делать ремонт, когда дом находится в таком аварийном состоянии. Его же укреплять нужно, внутренний ремонт — дело вторичное.
- Знаете, мы с хозяином квартиры об этом говорили. Объясняли ему, что разумнее делать ремонт, когда дом уже укреплен. Но ремонт все же решили начать. Замазываем щели, трещины… Но дом все равно требует капитальной реставрации. Посмотрим, на какое время хватит нашей работы.
На этом наш короткий диалог завершается, и я не спеша иду к выходу. По правую сторону от дома, почти вплотную к нему, строится новый дом. Жильцы особняка обвиняют строителей в том, что они при строительстве задели одну из стен старого дома, но компенсации никакой не добились.
Последнее коллективное письмо с просьбой обратить внимание на дом, нуждающийся в срочном ремонте, жители занесли в мэрию в прошлом году. Так что ждут, когда дойдет очередь. Лишь бы только не разрушился. Хоть и живет здесь всего шесть человек – но для них это единственный дом.
