Колумнист Sputnik Грузия Анастасия Шрайбер рассказывает о судьбе культового режиссера Тенгиза Абуладзе, чья жизнь висела на волоске после ужасной аварии в Армении.
На днях в Тбилиси я побывала в красивом доме, буквально созданном для свободы творчества. Его архитектором является сын великого грузинского кинорежиссера Тенгиза Абуладзе – Гия Абуладзе. Отец Гии очень хотел заманить сына в волшебный мир кино, но Гию больше увлекала магия архитектуры. Зато невестка Абуладзе, супруга Гии, известный режиссер Нана Джанелидзе стала верной ученицей Абуладзе. Целых двадцать лет Нана училась у мастера, работала с ним, а он, как с дочерью, делился с Джанелидзе своим уникальным видением мира, справедливости, боли, жизни и любви.
О том, каким в жизни был легендарный Тенгиз Абуладзе, какое влияние он имел на свою семью, какие воспоминания о себе оставил и что считал в своей жизни самым важным, Sputnik Грузия рассказала эта необыкновенная супружеская пара.
Просто Тенгиз
Нана Джанелидзе – такая тонкая, хрупкая женщина и ас кино. Передо мной ни кто иная, как соавтор сценария великой киноленты Абуладзе "Покаяние". Нана очень улыбчива, всегда занята, нарасхват и при этом внимательна и отзывчива.
Гия же более степенный, но одновременно и загорающийся. Скромный, немного аскетичный в словах об отце, но крайне ценящий эту отцовскую связь. Во время интервью он все время называл отца просто Тенгизом. И это звучало очень нежно, бережно, с любовью.
Гия Абуладзе: Тенгиз всегда хотел заманить меня на факультет кинорежиссуры. Даже держал пари с моим тогдашним начальником, Шотой Кавлашвили, главным архитектором города. А я уже работал по профессии. Отец говорил, что всячески поможет при поступлении, и просил Шоту повлиять на мое решение. А Кавлашвили, наоборот, уперся и говорил, что наоборот, не даст мне уйти из архитектуры. Кстати, тогда такой поворот событий очень удивил Тенгиза. Он не привык к отказам. А Кавлашвили потом мне рассказал, что они поспорили на хороший кутеж в ресторане. Тенгиз проиграл. Так что тогда друзья хорошо погуляли в ресторане.
- У нас была маленькая хижина в селе Квишхети в Боржомском ущелье. Мы тогда с Наной поженились, у нас родился сын Торнике. И Тенгиз решил, что надо для Торнике этот дом перестроить, сделать из этой старой развалюхи что-то более капитальное. И он попросил меня сделать проект. Я нарисовал, показал, но из моих чертежей он ничего не понял. И как-то сильно напрягся. Тогда я сделал ему макет дома. Он посмотрел, обрадовался и наглядно увидел наш будущий дом. Но период от проекта до макета для Тенгиза был страшным переживанием. Он попросту думал, что я – кретин, ничего не умею и ничему не научился. Так он волновался за мою судьбу. После же того случая волноваться перестал и успокоился.
Нана Джанелидзе: А вот сестра Гии - Кетеван Абуладзе, все-таки стала киноактрисой и даже снималась в фильме "Покаяние". Ее лицо тогда очень сильно подошло к жертвенному образу Нино Баратели. Наши же дети по стопам великого деда не пошли. Наши сын и дочь - оба архитекторы, зять - художник, невестка тоже архитектор.
- Мы как-то посодействовали, чтобы они не пошли на режиссуру. Даже запретили им об этом думать. Потому что дед их был таким сильным, что под его тенью было бы сложно сделать что-то интересное. А архитектура имеет большой масштаб мышления.
Гия Абуладзе: Когда имеешь за спиной Тенгиза, надо сделать что-то еще большее. А еще большее делать сложно.
Нана Джанелидзе: Если бы у детей было сильное желание, они бы нас перебороли и пошли бы в кино. Но этого не произошло.
Сила и слабости
Тенгиз Евгеньевич, как и все люди, имел дурные привычки, слабые и сильные стороны, а также чудачества. Ведь кому, как не чудакам, везет в кино.
Гия Абуладзе: Тенгиз был очень строгим отцом. Я очень его боялся и уважал. Из-за частых съемок и экспедиций он редко бывал дома. Всеми домашними делами занималась мать. И вообще, у нас была сложная жизнь. Он снял семь фильмов, а во время простоев не было денег. В принципе, мы жили бедно.
- Однажды прихожу я из школы. Отец страшно злой, набросился на меня и говорит: "У тебя бардак. Сейчас же покажи мне свой дневник, свои тетради, книги. Почему нигде не написано, кто ты такой, в какой школе и в каком ты классе учишься?" Я очень удивился, потому что это было как гром среди ясного неба. Я сразу не понял, что происходит, кто и как на меня настучал. Только потом выяснил, что, оказывается, приходил кто-то из домоуправления и заполнял какую-то анкету. И на вопрос в какой школе и в каком классе учится сын, Тенгиз ответить не смог. Начал копаться в моих школьных тетрадях, но ничего не нашел. Поэтому так взбесился. Вот сами и делайте выводы...
Кавказский университет или Нерсесяновская семинария? За что обидно армянам Тбилиси >>
Но мы жили вместе с бабушкой и дедушкой, очень интересным человеком. Дедушка был инженером путей, мостов. И мой рабочий стол, где я делал уроки, стоял в его комнате. Кроме уроков в его кабинете я всегда что-то пилил, чинил. Так что все разговоры и отношения у меня были с дедушкой. Наверное, это и повлияло на то, что я стал архитектором, а не режиссером. Стоял бы мой стол у отца в кабинете, все могло бы быть иначе (улыбается).
- Правда, иногда отец брал меня на съемки. Я был с ним на съемках картин "Я, бабушка, Илико и Илларион" и "Мольба". А больше всего после кино он любил книги. И страшно не любил, когда кто-то просил его одолжить книгу. Еще Тенгиз страшно переживал, когда я смотрел какой-нибудь фильм, по его мнению, нехороший или низкого качества.
Он во всем был творческим человеком. На что бы ни смотрел, он видел это, как кадр в кино. Даже в последние дни, когда он уже лежал в постели и часто впадал в беспамятство, повторял определенные движения руками. Мы сначала не понимали, что он делает. А потом мама сказала, что такие же движения он совершал, когда просматривал кинопленку и перематывал ее рукой.
Сбывшееся и замыслы
Нана Джанелидзе: У него были большие планы. Он хотел снять картину про Илью Чавчавадзе, фильм должен был начинаться со сцены убийства Чавчавадзе и закончиться самоубийством Галактиона Табидзе. Но это было на уровне идеи. А потом "Покаяние" забрало у него очень много сил. Он стал путешествовать с премьерой фильма, поездки выбивали из колеи.
- У него был еще один интересный замысел. Его пригласил немецкий писатель Гюнтер Грасс снимать фильм по его повести "Крысиха". И мы с ним ездили к Гюнтеру Грассу, общались на эту тему, даже написали сценарий и сдали. Но вскоре Тенгиз заболел. Авария все же оставила свой след, была серьезная травма на позвоночнике.
Гия Абуладзе: Еще отец хотел снять фильм о Пиросмани. Это, кстати, было как раз тогда, когда в качестве эксперимента мой стол из кабинета деда перенесли в кабинет Тенгиза. На съемки этого фильма были поданы два сценария – один моего отца, другой – Георгия Шенгелая. В итоге выбрали сценарий Шенгелая.
"Ереван-Батуми": от Манташева до любви Есенина к Шаганэ >>
Нана Джанелидзе: Был такой случай, когда Тенгиз ехал с премьеры "Древа желания" из Еревана, попал в автоаварию и чудом выжил. В той аварии погиб его водитель, а Тенгиза выкинуло из машины. К счастью, его кто-то нашел и отвез в больницу города Абовян. Как только мы узнали об этом, сразу же поехали. С нами был и режиссер Резо Эсадзе. Тенгиз лежал, абсолютно весь перебинтованный. И, увидев Резо Эсадзе, подзывает его и говорит: "Резо, в Ереване фильмы свои никогда не показывай. Там паршивая проекция".
Тенгиз тогда рассказывал, что, когда его выбило из машины и он потерял сознание, то он попал в какое-то изумительное царство, где щебетали птицы и где он очень хотел остаться. Но его возвратили. Он говорил, мол, наверное, это из-за того, что мне еще что-то важное надо снять.
Гия Абуладзе: И этим важным фильмом стал для него фильм "Покаяние".
Нана Джанелидзе: Но любил Тенгиз больше "Мольбу". "Покаяние", конечно, стало фильмом-сенсацией. И из-за "Покаяния" люди начали смотреть его другие фильмы и вдруг обнаружили, что "Мольба" - просто гениальный фильм. А он сам говорил, что по хронологии не лет, а мысли, он бы поставил сначала "Древо желания", "Покаяние" и завершил бы "Мольбой".
