Вам когда-нибудь было очень-очень стыдно? Если да, то вы поймете, что я чувствовала после беседы с героем этой истории.
Стыдно было за нытье, хоть и нечастое, по тому или иному поводу, за бытовые неудобства, которые этот молодой человек испытывает каждый день.
"До сих пор не оправился от травмы": депутат Госдумы о Спитакском землетрясении>>
Норайру всего 28 лет. Еще в раннем детстве ему диагностировали детский церебральный паралич (ДЦП). В школу он так и не пошел, потому что каждый шаг стоил ему неимоверных усилий. К тому же родители опасались жестокости сверстников.
Домашнее обучение ограничилось двумя классами, а хорошее образование стало для него несбыточной мечтой. Трудно представить, но в XXI веке, когда о важности инклюзивного образования трубят чуть ли не на каждом шагу, молодой человек просит у бога в маленькой ереванской церквушке не миллион долларов или спортивный автомобиль, а возможность освоить профессию.
Он хочет стать программистом, говорит, у него развито воображение и придуманные им игры понравились бы и взрослым, и детям. К последним у него особое отношение. Детей он считает мудрыми, а взрослых —невнимательными.
Мечты сбываются: как уникальное кафе в Гюмри поможет жениться парням с инвалидностью>>
Часто детишки подолгу разглядывают во дворе церкви его странную походку, похожую на какой-то причудливый танец, иной раз начинают расспрашивать о разных мелочах. Он же с трудом, но все же пытается все им объяснить.
Однажды к нему подошел малыш и просто попросил поцеловать. Норайр был слегка шокирован, но разрешил, и уже долгое время несет в себе тепло этого дня.
"Я всегда мечтал о школе. Там все так красиво — дети учат уроки, читают стихотворения, громко смеются и балуются. Хочу быть как все, хочу жить и знать, что моя профессия меня прокормит, ведь мама у меня не вечная", – говорит Норайр.
Замечаю грусть в его глазах и сразу перевожу тему. Выясняется, что молодой человек любит ездить на общественном транспорте и добирается от дома до церкви именно на автобусе.
Он ходит в три храма, расположенных в разных частях города. Говорит, пытается так разнообразить маршрут и познакомиться с новыми людьми. Общаться он, кстати, любит, и если собеседник никуда не торопится, то может подолгу философствовать на разные темы.
"Одиночество – это когда умирает надежда, а я верю. Одиноким меня сложно назвать — у меня есть друзья. Настоящих друзей не может быть много, но они верят в тебя, даже тогда, когда сам ты сдался", — с трудом объясняется он, пытаясь все же донести каждую свою мысль.
Смущается и замолкает на несколько минут. Я тоже молчу. Иногда так бывает – никак не придумаешь, как прервать тягостное молчание, оборвать возникшую вдруг неловкость.
Пока он рассматривает нашего фотографа, я разглядываю его поношенную одежду и потрепанную спортивную обувь. Все пытаюсь задать вопрос, но в голову ничего не лезет.
— У тебя есть мечта?
— Да.
— Какая?
— Не скажу
— Почему?
— ...
— Ладно, как хочешь.
— Моя мечта уже сбылась — я могу самостоятельно ходить.
И снова неловкая пауза. Я начинаю рассказывать про летний инклюзивный лагерь на берегу Севана. Придумываю позитивные истории, хотя на самом деле сильно преувеличиваю, он же смотрит прямо в глаза, как будто пытается что-то там прочитать. Замечает мою неловкость и почему-то начинает расспрашивать о моей профессии, образе жизни, даже подшучивает — говорит, мол, ты так смущенно договаривалась по телефону о встрече. А потом спрашивает, откуда я о нем узнала.
О Норайре, о его мечте получить образование, рассказал мне наш общий приятель. Он и передал мне его контакты.
Рассказываю, что приятель что-то напутал, и я позвонила сначала совсем другому Норайру. Благо, вторая попытка оказалась результативной.
Тут он смотрит на меня и произносит еле слышно: "Я боялся, что ты меня не поняла и не придешь".
Невестка с севера уехала, внуки осиротели: как дед Ханик стрижет гюмрийцев без очков>>
Еле сдерживаю слезы и очень широко улыбаюсь. Всегда так делаю, когда хочу сдержать слезы. Я начинаю быстро-быстро рассказывать, что именно эта церковь — Сурб Зоравор Аствацацин, моя любимая. Говорю, что часто там бываю и впредь буду внимательнее, и мы будем часто встречаться, ведь мы теперь друзья.
"Когда я создам игру, ты будешь мной гордиться?", – спрашивает он.
Я уверено киваю головой. И сама себе обещаю помочь ему — ведь мы уже точно друзья. И я в него верю, даже если сам он верит не очень…
