Старик Мацо – Мнацакан Сианосян – в свои 85 так рассказывает истории на родном наречии, что слова звенят о зубы. Все село, Ванашен, его не наслушается. Это умение у него от отца.
Родители его приходили в Араратскую долину дважды. Первый раз отступали с русской армией. Но потом не удержались и вернулись в свой родной Ван. Второй раз вернуться не удалось. Их погнали в Дейр-эз-Зор. Там их спасли английские миссионеры и разместили в палаточном лагере. А потом знаменитый Погос Нубар Паша, армянский коммерсант из Египта, нанял пароходы, чтобы отвезти их в Советский Союз.
Новоприбывших заселили в Араратскую долину. Нынешний Ванашен назывался Тайтан, жили там азербайджанцы и курды. Отец Мацо смотрел за колхозными быками, выводил их на пахоту. Вместе они шли по жженой земле, вместе отмахивались от комаров. А вечерами всех накрывало забывчивым, исчерна-синим небом. Но переселенцы не спали. Через Аракс, через горы и степи, односельчанин уводил их домой. Туда, где они были детьми.
"Это в девяностые годы люди стали сериалы смотреть. А в наше время все село к отцу моему сходилось. Он одну сказку неделями рассказывал. То героя в яму заточили, то верный друг ему на помощь скачет, мечом машет. И всегда обрывал на самом интересном месте. И назавтра люди, чуть с поля вернутся, так снова к отцу. Взрослые люди, а сказки ходили слушать. И так день за днем. А отец мой – он и читать не умел. И имя свое писал еле-еле. Ну и что с того. Творчество у него было в роду".
Живая вода Земли мечтаний: как Западная Армения осталась в Турции, но не стала турецкой>>
Родители Мацо были из села Хараконис. Там родился Наапет Кучак, классик средневековой армянской поэзии, певец любви и радости.
Золото армян
"Золото армян". Его в нынешней Турции ищут уже многие годы – во дворах домов и церквей. И все гадают, где же эти скупые армяне его припрятали.
О прижимистости ванских армян, "ванеци", ходит не один десяток анекдотов. "Ты что, ванеци?", - так вам иногда могут пошутить за обедом, если вы чересчур тонко нарежете хлеб.
…В том, далеком от нас Ване идут по улице муж и жена. Мимо - сосед. "День добрый", - говорит сосед. Муж отвечает известным для армян приветствием: "И тебе добра, тысячу раз". Жена его одергивает: "Тысяча-то много будет. Сто скажи, сто".
И вот, в 91-м, "ванеци" приехали в свой Ван. Те, кто теперь жил в домах их родителей, приняли их радостно. И даже не спрашивали, где зарыты "деньги армян". Зачем копать? Сейчас деньги сами потекут!
"Мы тогда набрали денег и приехали. В Карс, а оттуда – в Ван. Приезжаем в села на озере. Хотим купить рыбу тарех. Какой же ванеци ее не знает! О ней у нас и в песнях поется. А они это знали не хуже нас. Вот и говорят: "Покупайте ваш любимый тарех. Пять долларов кило". Пять долларов – это еще тогда, в 91-м. Мы говорим: "Вы в своем уме? Вон его в озере сколько". А они нам: "Пять долларов, и точка". У кого что было, стали доставать из карманов, покупать. Я сам пять кило купил", - рассказывает старик Мацо.
Эту рыбу ванеци сушили и бережно везли домой. Не прикасались к ней даже в голодные 90-е.
О чем молчит "Маузер", или Как немецкие генералы помогали туркам совершить Геноцид армян>>
"Ванеци Мацо" знал ванский, родительский дом, как свой. Зайдя во двор, он сказал новому хозяину, как уложены бревна на потолке: десять бревен, а 11-е их пересекает. Все это он рассказал на курдском языке, который тоже знает от родителей.
"Он мне говорит: "Ты-то откуда знаешь? Ты разве тут жил?" А я ему говорю: "Я сейчас сюда приехал на правах гостя. А в другой раз приеду уже как хозяин дома, и нам найдется о чем поговорить". Прошло 25 лет, и мы снова приехали. Только дома уже не было. Разрушили его. И тот человек умер уже. Был его сын. Чуть только меня увидел, тут же узнал"…
Ленин и Али
Еще тогда, в 91-м, старые ванеци преподали здесь урок: настоящий хозяин – это не тот, кто пришел в чужой дом и запер чужую дверь. Это тот, кто создает свет.
Ванский тарех и яблоки – все это оставили на потом. А сначала, взглянув на свои дома, ванеци поспешили в Ахтамар. Это один из четырех островов на озере Ван. И на каждом стоит храм. На Ахтамаре – самый большой, Сурб Хач (храм Святого Креста).
Вокруг храма и внутри него была непролазная грязь. Ее тут же стали отмывать, чем придется. Ведер под рукой не было, носили воду бутылками. Откуда-то нашли листы жести, ею соскребали грязь с пола. Потом принесли свечей, сколько смогли. А потом зажгли и запели. И их Ван радостно встрепенулся.
"Люди сбежались посмотреть, потом сели в лодки, пристают к берегу на острове. Мы - к ним. Я у одного спрашиваю: "Тебя как зовут?" Он говорит – Али. Я говорю: "А-а, так это тебе Ленин обувь подарил?". Он удивляется: "Какой еще Ленин? Никакой Ленин мне ничего не дарил".
Из-под турецкого ятагана на страницы мировой истории, или Стойкость по-армянски>>
Здесь Мацо причудливо сплел два стихотворения Чаренца: "Ленин и Али" и "Баллада про Ленина, мужика и пару сапог". Все, кто учился в армянских советских школах, учили эти стихи.
Али их не учил. Но когда Мацо и его веселые товарищи-ванеци приехали снова, 25 лет спустя, Али их тоже сразу узнал.
Их "похан"
По-армянски улица – "похоц". На ванском наречии – "похан". Одна из главных улиц Вана называлась Хачпохан. Другая – Чахлипохан. И так далее.
Один из ванеци, приехавших в 91-м, был из самого города Ван. Из Айгестана – того самого, по имени которого переселенцы назвали район в Ереване. Он тут же бросился искать свой "похан", а на нем – свой дом. Дом так и не нашел. А улицу сразу вспомнил.
"Его звали Вараздат. Он постарше меня был, он там родился. Когда уезжали во второй раз, ему было четыре года. Родители хлеба в дорогу напекли, похиндза пшеничного, положили в повозку. А его сверху посадили. И он нам рассказывает: "Люди идут, идут... Я смотрю по сторонам. Вдруг смотрю – матери рядом нет. Я вздрогнул, стал оглядываться по улице – где же мать?"...
Отыскать все улицы им помог местный житель. Подошел к ним и сказал, что сделает им хорошее дело. Ни денег, ни подарка взамен не попросил.
"И что же он сделал?" - спрашиваем мы.
"А он все улицы Вана знал по армянским именам. И все нам показал. Мы не знали, как его благодарить. Только думаем: а он-то откуда все это знает? Но как ни допытывались, не рассказал. Наконец, уезжаем, в автобус садимся. Курды с нами прощаются. Саламлар, говорят, прощайте, родные, руки нам жмут. А этот меня за рукав схватил и за автобус завел. И вдруг обнял - у меня аж кости хрустнули. Ты чего, говорю.
А он говорит: "У меня бабушка армянка была. Вот она мне и рассказала. Два года назад, в 89-м, умерла. И все говорила – запомни, из какого я рода. Я Мухсенц Мисака дочка"...
Раньше городские "ванеци" любили шутить над сельскими (Мы городские, "кяхки мичен"! Не то что вы, деревенщины). Потом не стало ни города, ни сел, и все одинаково лишились всего. Но остались их дети и внуки. Остались и останутся.
"Когда мы в 91-м возвращались, то взяли земли и воды с озера Ван. Родителям на могилы отвезти. А когда были в нашем Хараконисе, я на могиле Наапета Кучака был, она до сих пор стоит. Я и оттуда земли привез. И для родителей, и для генерала Нвера Сафаряна. Командира армянской дивизии, что в освобождении Берлина участвовал. Нвер Сафарян тоже ведь ванеци был, из Арчеша"…
