Абесогом Ованесович Мгебрян - уроженец Тифлиса, в Санкт-Петербурге стал Авелем Ивановичем и русифицировал фамилию (Мгебрян) вовсе не из верноподданнических соображений. Собственно, он сам этого и не делал – так облегчили себе жизнь его однокашники по Инженерной академии, потому что произнести оригинальную версию они были не в состоянии.
Авель Иванович, как потомственный военный, служил честно и с изрядной прилежностью, и дослужился до начальника отделения в управлении Военных сообщений при Военном Министерстве в чине генерал-лейтенанта. Это случилось к началу Первой мировой, а вот след его дальнейшей судьбы отсюда теряется. Впрочем, речь о младшем сыне Авеля Мгеброва – Владимире.
Владимиру исполнилось 28 лет в 1914 году – он пошел по стопам отца, окончив ту же Инженерную академию и получив назначение на малую родину отца, в Тифлис – его ждал железнодорожный батальон.
Там почти сразу выяснилось, что инженер был на все руки мастер и имел явную склонность к изобретательству. Еще в 1910 году он сменил железную дорогу на автомобильную роту – это было по душе Владимиру.
Настолько по душе, что он все время затейничал с имевшимися в то время на вооружении немногочисленными автомобилями – что-нибудь добавлял, постоянно придумывал какие-то "ноу-хау" - тогда такого слова не знали, и говорили по-человечески: "усовершенствование", "изобретение".
Торжества по случаю 100-летия окончания Первой мировой войны в Париже — лучшие кадры>>
Усовершенствования, внедренные Мгебровым, делались на европейских автомобилях, поступавших в российскую армию, и на машинах "Руссо-Балт". Звездный же час инженера настал в 1915 году.
Именно тогда французские союзники наконец подогнали российскому Военному министерству давно обещанные броневики-автомобили "Рено" в количестве дюжины штук. Радость, однако, была недолгой – машинки даже не поехали воевать. Их только осмотрели по прибытии и сразу же отдали под суд полковника Петра Секретова, принимавшего эту технику в Париже. Эту несусветную автомобилестроительную дрянь, как не без оснований заподозрили, можно было сосватать родной армии только за неплохой откат.
Даже броневиками их назвать было нельзя – кстати, французы сами постыдились, поименовав сей шедевр "автопулеметом". Дело в том, что бронирован он был не весь: через открытую крышу шрапнель попадала внутрь совершенно свободно.
Кроме того, инструкция предписывала не подбираться на этом "броневике" к неприятелю ближе, чем на 300 метров, иначе винтовочная пуля делала в такой броне сквозную дыру. Секретов тогда спасся – расследование установило, что из того, что предлагали французы, он выбрал действительно лучшее.
"Нельзя получить свободу за счет рабства других": Пашинян об уроках Первой мировой войны>>
Но вот на эти машины посмотрел Мгебров, немного подумал и сказал, что это все надо бронировать заново. Ему логично возразили, что под настоящей броней изнеженное детище французов просто сомнется, но Мгебров заявил, что сделает броню тонкой, но надежной. К этому отнеслись скептически. Но, во-первых, Мгебров приучил, что слов на ветер не бросает, а во-вторых – не списывать же было в утиль заморские автомобили.
Дабы не утомлять техническими подробностями, скажем, что идея Мгеброва заключалась в установке листов брони под углом к корпусу. Таким образом, пули, выпущенные по этой броне, попадали в нее, как правило, не острием, а боковой частью и, следовательно, в массовом порядке рикошетировали. Те же снаряды, что в виде исключения вонзались все же острием, увеличивали свой путь в толще брони на треть, соответственно теряя в разрушительной силе. К тому же, при новой массе в 3,5 тонны машина развивала скорость до 55 километров в час – превосходный для того времени показатель.
Нелипович: Первая мировая война стала началом глобального передела мира>>
Все 12 "Рено" стали нормальными военными машинами после вмешательства Мгеброва: остальные его работы с импортной техникой остались в единичном экземпляре. И все они пережили Первую мировую и использовались в гражданскую войну, причем обеими противоборствующими сторонами. И ни один броневик не был уничтожен во время боевых действий. Позже с них сняли броню, переделали в грузовики и использовали для нужд социалистического строительства.
Сам Мгебров, правда, до гражданской не дожил: погиб на фронте, во время внезапной атаки противника – его тело изрешетили осколки. Мгебров, не прожив и дня после ранения, скончался в лазарете 4 сентября 1915 года.
