Жизнь после коронавируса точно уже не будет прежней. Во всяком случае для нас – журналистов и других сотрудников редакции, которым в условиях введенного в стране режима ЧП, пришлось уйти в подполье, то есть частично "на удаленку". Многочисленные ограничения и запреты, сильно стесняющие нас не только в передвижении, но и в передаче информации, заставили искать, как того требуют суровые времена, неординарные решения. Как редакция вышла, точнее все еще выходит из положения - в нашем очень личном материале.
А началось все в первый день весны, когда вместе с подснежниками появились тревожные новости и о первом подтвержденном случае заражения коронавирусом в Армении. Поначалу армяне, со свойственной им бесшабашностью, отделывались шутками: грипп, мол, подумаешь, и не таких врагов одолевали. Незримую опасность ощущать стали в полной мере лишь тогда, когда число заболевших перевалило за полсотни, и правительство предложило ввести в срочном порядке режим чрезвычайного положения. Вопрос обсуждали дольше, чем в Ватикане выбирают Папу Римского - полдня в правительстве и еще полвечера в парламенте. Словом, серьезность ситуации осознали все.
Теперь в Армении закрыты развлекательные заведения, ограничены въезд и выезд из страны, запрещены массовые мероприятия. Нарушителей режима карантина ждет уголовная ответственность (соответствующие поправки в УК уже приняты), алкогель и медицинские маски стоят почти как баррель нефти, народ сметает с полок туалетную бумагу и макароны.
Ну, а СМИ несколько ограничены в своих действиях, и сообщать могут только официальную информацию, подтвержденную комендатурой по контролю над режимом ЧП.
Восполнить этот пробел помогают не только заполонившие сеть смешные мемы (шутить нам все равно не запретишь), но и забавные истории работающих на "удаленке" сотрудников редакции. В данном случае нашей, спутниковской.
Итак, теперь мы работаем в особом режиме, перестраиваться под который пришлось, что называется, на ходу. Рутинные утренние обсуждения инсайдерских новостей, звонков в ведомства, анализа новостной ленты и т.д. и т.п. сменились "обрядом очищения" для тех немногих, кто, по разным причинам, работать из дому не может. Любой входящий в офис снимает медицинские перчатки и маску, моет руки, обтирается антисептиком на спиртовой основе.
На столе с традиционными сладостями появились "ритуальные" атрибуты - влажные салфетки и антисептики. Пусть кто-то осмелится без предварительной дезинфекции дотронуться до печенья.
- Руки помой!
- Я уже мыл.
- А почему ты без маски на конференции был?
- Я как-то это и чтобы …
Вот такого приблизительно содержания диалог можно услышать в офисе в случае с "провинившимся".
Дважды в день все сотрудники протирают столы, технику и дверные ручки антибактериальными салфетками или спиртом, проводят "церемонию дезинфекции" офиса с разжиганием ладана (часть сотрудников внемлет совету церкви, считая его сильным антисептиком, атеисты безнадежно разводят руками и зажимают нос) и "антикоронавирусным заклинанием".
Съемочной группе на выезде приходится облачаться в соответствующую амуницию. И тут, как выясняется, далеко не всем женщинам важно, чтоб "костюмчик сидел".
Мальчики капризничают и требуют у редактора только черные брутальные маски (ау, пупсики, вас не за греческий профиль любят – редакторская правка на будущее).
После репортажа из оцепленного несколько дней Эчмиадзина возникла неожиданная проблема у журналистки, работавшей на месте. Маскировка не помогла: мама узнала ее по иллюстрации к материалу вопреки "размытому" фильтру и всем прочим ухищрениям фотографа и бильда.
В итоге пришлось нашей коллеге "выгуливать" себя на офисном балкончике, чтобы мать пустила дочь домой.
Сразу после объявления ЧП в редакции были выявлены наименее стрессоустойчивые сотрудники. Фраза "мы все умрем" прозвучала совсем не как название традиционного выходного подкаста.
"Паникеров" (они же разумные) сразу выгнали домой, а "смельчаков" (они и есть смельчаки) оставили работать из офиса. И тут началось самое ужасное – удаленка, или действо под названием "добро пожаловать в ад". Полно чатов, где десятки людей в онлайне пишут много.. и сразу… и все вместе.
Вместе с этим редакция пытается сохранить традиции и утром обсуждаются темы с теми, кто в реале. Разговор в ньюзруме на тему спада в сфере секс-индустрии.
Шеф-редактор. Давид, сделай проституток.
Журналист Ашот. Есть же справедливость на свете!
Шеф-редактор. Жан, дай Давиду контакты
Журналист Жанна. Почему я? У меня их нет
Шеф-редактор. Давид, позвони, посмотри, стоят они там.
Журналист Давид. Стоять в их деле не важно.
Шеф-редактор. Стоять - не важно?! В их деле как раз важно (а вот и текст по итогам этих обсуждений).
Внезапно раздается громкий смех, а после - вопль журналиста. Ничего особенного, она обнаружила, что кто-то из вражеских окопов (удаленки) уже написал новость, над которой она работает десять минут. И тут в общий журналистско-редакторский чат немного не в тему врывается сообщения о том, что "Макс прорвался в комнату". Спокойствие, жизнь журналиста вне опасности, просто полуторогодовалый сорванец решил внести свои поправки и в без того нескучную жизнь корреспондента, работающего в непривычных домашних условиях. А сообщение, прозвучавшее скорее как сигнал о помощи SOS, осталось безответным.
А потом в рабочий чат просочилась и "вековая грусть" по Грузии в виде линка на песню "Тбилисо". Журналистка, родом, как все поняли, из солнечной Грузии, и без того денно и нощно изводившая весь коллектив бесконечными "а вот в Тбилиси все не так", умудрилась развернуть диверсионную деятельность даже в режиме онлайн. Она, кстати, из храбрых, но насильно отправленных в принудительную изоляцию молодых мам.
Но это не все. Тут уж окончательно измотанный шеф-редактор путает чаты, и адресованное кому-то "я сейчас взбешусь" (вообще-то самому злому редактору) попадает в чат, который окрестили "Отдаленка".
Редакция замерла, "это ни я ли случаем напортачил?". Ну а потом все в том же самом общем чате на несколько секунд появляется запись "убери этот текст к черту", и проходит очередная волна хохота.
Ну, а самое "восхитительное", когда в самый разгар работы (одновременно идут трансляции из парламента, правительства, брифинг министра здравоохранения. Все что-то пишут, редактируют и стоят на ушах) вдруг с пометкой "Срочно" в чат закидывается новость о том, что коронавирусом заразилась очередная звезда футбола. И тут доносится: "Только этого нам не хватало".
Вдогонку продюсер радио отправляет для ознакомления какую-то не столь важную на данный момент новость. И тогда в несвойственном для них порыве единения редакторы и журналисты обеих версий выдыхают: "Нам бы твои проблемы".
Разбираемся со всеми, даже с футболистом, будь он неладен. Редакторы обсуждают вопросы для нового опросника с учетом режима самоизоляции: "Что вас сейчас интересует больше всего?". И тут доносится крик души журналистки: "Когда я наконец смогу пойти на свидание?".
Все смеются, а этот вариант сразу же включают в опрос. На первых порах он был весьма популярен среди наших читателей.
Кажется, страсти стихли, но одна их журналисток начинает паниковать – двух ее подружек поместили на карантин, а редактор требует материал про производство алкогеля. Радует лишь то, что на производстве ей подарили несколько упаковок алкогеля.
- Это лучшая взятка в жизни
- Надеюсь единственная
- Зато с абрикосовым запахом
Как только все вроде бы поутихло, и возникла мысль попить кофе, истошные вопли послышались со стороны мультимедийщиков. В этом отделе работают в основном мужчины, которые, надо особо подчеркнуть, очень пристально следят за сообщениями Минздрава. И этот нехороший Минздрав возьми да и напугай их страшной статистикой о том, что от коронавируса мужчины гибнут чаще женщин – аж в 2,5 раза.
Дожили, теперь операторы и фотографы добровольно выстраиваются в очередь за масками и уже не капризничают насчет их цвета - наденут даже розовую.
Все устали. Работают дольше, чем обычно, но креатив не отпускает. Думаем, где бы поймать идеальный снимок для традиционной рубрики "Кадр дня". Куда она нас только не завела: в метро, в эпицентр эпидемии Эчмиадзин, в жилище бомжа, на ЖД и даже в стрип-клуб.
Тут фотографам было нелегко - смотреть в маске, трогать (нет, только для съемки) в перчатках. Мальчики не подкачали, соблюдали все правила безопасности, хотя соблазна, надо признать, здесь хватало.
- Это была лучшая съемка в моей жизни, - признается фотограф.
- Я бы сказал - самая… волнительная, - вторит ему другой.
Зато энергия, сэкономленная в клубе, пригодилась в танцах. Да, это не оговорка, и мы не надышались алкогелем. Кроме коронавируса в Армении бушует и "эпидемия флешмобов". Естественно, самая позитивная из редакций не могла остаться в стороне. Выучить и отснять крутой танец почти не составило труда, а репетиция, хоть и была очень короткой (все-таки мы на работе), прошла шумно и весело.
Было очень трудно соблюдать правила, установленные в рамках режима ЧП. Но этот опыт вновь доказал, что в экстренных ситуациях редакция становится более дисциплинированной, трудоспособной и позитивной. С последним может не согласиться наша юная сотрудница - любительница язычников, рассуждений в стиле "жизнь – боль" и миленьких истерик.
В самый напряженный момент, когда в стране объявили об ужесточении режима ЧП, она так разрыдалась, что весь ньюзрум (из тех, кто работал в офисе), забыв обо всем на свете, кинулся ее успокаивать, так и не поняв, в чем, собственно, дело.
Насчет дисциплины может поспорить координатор, часто забывающий включить в анонсы что-то очень важное.
Но относительно трудоспособности – тут спорить никто не будет. Радио вещает в нормальном режиме, после каждого выхода в эфир павильон дезинфицируется.
В мультимедийной комнате, даже поздно вечером, под сирены полиции, призывающей всех разойтись по домам, кто-то что-то монтирует, режет, заливает в базу, а в ньюзруме всегда есть дежурная группа вместе с шеф-редактором. Ведь премьер-министр большой любитель ночных лайвов.
Для нас самое сложное – иметь и не делиться информацией, так как она подпадает под запрет условий работы СМИ в ЧП. Но и из этой ситуации мы нашли выход. А какой, расскажем позже.
