Лилит Арутюнян, Sputnik Армения
Много лет назад простому униформисту Бакинского цирка его смелость, отвага и способность тонко чувствовать психологию хищных животных дали счастливый билет в жизнь. Как и в известном фильме "Полосатый рейс" тигры знаменитой Маргариты Назаровой, воспользовавшись невнимательностью служителя, вырвались на свободу во время гастролей в Баку. Тогда-то и отличился юный армянин, который помог загнать зверей обратно в клетки.
"Исполнится 18-ть, приходи работать у меня", - пообещала смельчаку великая дрессировщица и сдержала обещание.
Сегодня Михаилу Багдасарову уже 75, и он заслуженный артист Армении, народный артист России и основатель легендарной династии дрессировщиков. Его дети - Карина и Артур - стали славными продолжателями дела своего отца.
В канун своего юбилея Михаил Ашотович поделился со Sputnik Армения забавными историями из жизни и работы с животными. Даже расстояние не стало преградой для того, чтобы почувствовать сумасшедшую энергетику прославленного дрессировщика.
— Михаил Ашотович, Ваша история напоминает сюжет голливудского фильма. На Ваш взгляд, артистом рождаются или становятся?
— В наше советское время, чтобы артистом стать, надо было пройти огонь, воду и все, извините меня, канализационные трубы. Нет, не рождаются. У меня шесть братьев, из них я один стал артистом, хотя почти все пробовали.
Кроме того, надо мечтать, фантазировать… Вот я шел по улице много лет назад и говорил себе: "Я буду народным артистом Российской Федерации". И я им стал. Но случай тоже важен. Именно благодаря случаю ты оказываешься в нужном месте и в нужное время.
— Назовите, пожалуйста, самую большую преграду на пути становления.
— Когда в семье нет артистов; когда ни папа, ни мама не трудятся в этой области...
Не пойму почему, но тогда, в 40-50-е годы многие хотели видеть сына либо в железнодорожном депо, либо в типографии. Наша соседка, армянка, устроила меня в типографию, учиться работать на линотипе (вид полиграфического оборудования, ред.). К слову, газета была армянская. Называлась она "Коммунист" и выходила на армянском языке. Это в Баку.
А цирк для меня открыла вторая соседка – Ася Манучарова. Она сказала маме, что хочет взять меня на цирковое представление. Мама даже не знала, что это такое, я – тем более. И вот как я увидел в 12 лет цирк, так и влюбился в него. Кстати, я однолюб, поэтому и с женой своей прожил 52 года. 19 мая был ровно год, как я потерял ее, Царство ей небесное...
А что до цирка, то это событие действительно стало роковым для меня. Я все время убегал туда с работы, отец меня бил, но остановить меня уже было невозможно. А отец работал проводником, ездил по маршруту Баку-Астана, Баку-Москва. Тогда это было очень престижно. Родственники наши говорили ему: "Ашот, ты видел, твой сын там манеж подметает?! Ашот, как тебе не стыдно?" В общем, били меня за это страшно. Но я остался в цирке, очень любил животных, с самого детства.
— Без какого качества невозможно стать дрессировщиком?
— Для этого нужно безгранично любить животных. Ты должен целыми сутками следить за ними, заботиться о них. Я десять лет как проклятый работал у Маргариты Назаровой, у Юрия Дурова, Вальтера Запашного… Надо любить животных и себя к этому готовить постепенно. Ведь помимо любви необходимо также адское терпение.
— Как-то Вы сказали, что если ударить тигра, он потом год будет отходить от этого, поскольку тигры очень сильно переживают…
— Это то же самое, что воспитывать ребенка. Вот ты сделаешь ему больно, и у него уже будет зуб на тебя. Но кнут и пряник в любом случае идет. Ведь если ребенок засунет два пальца в розетку, надо по руке ударить, а не говорить "Ай-ай-ай, так нельзя".
Кстати, дочь свою я пальцем никогда не трогал, она для меня – святое (хоть для армян, как правило, сын на первом месте).
— Что общего у тигров с людьми?
— Все одинаково, даже не представляете, насколько. Тигры, львы, гиены, шакалы, пумы, леопарды, волки… Они просто не могут разговаривать, но все прекрасно понимают.
Мы – дрессировщики – зоопсихологи. И как зоопсихолог я могу сказать, что каждое наше животное – это артист. Одну свою тигрицу – Раду – я даже называл Гоголевой: она грациозно так лапу на лапу закинет, потом смотрит на публику – ждет аплодисментов. Публика аплодирует, она встает, делает трюк, потом приходит, самодовольно ложится на свое место.
У меня был хулиган Урал. Четыре тигрицы проходят мимо него, и он непременно должен погладить их лапой. А однажды, когда случайно прошел самец, Урал и его коснулся, а тот как на него набросился!.. Так можно про каждого из них рассказывать.
А как они все чувствуют, это просто невероятно! Я как-то психологически надавил на двух девочек-тигриц, и они начали на меня бросаться, перестали работать. Делать уже было нечего, решил отдать их в зоопарк. Приехали в город Иваново, договорился с директором зоопарка. Но перед тем, как отдать, выпустил их в последний раз на манеж. И эти тигрицы, которые год абсолютно ничего не делали, с радостью всю трюковую часть выполнили, все сделали как надо. Я стоял в изумлении. Разумеется, отдавать передумал. Потом они еще десять лет у меня работали.
— Думали над тем, чтобы книгу написать обо всем этом?
— У меня есть записи. И дочь собиралась помочь с этим. Но я бы очень хотел сделать иначе, как будто животные рассказывают обо всем: про меня, про себя, про жизнь цирковую. Вот мне бы человека такого найти, который смог бы все это раскрыть после моих рассказов, потому что рассказать я смогу, а для того, чтобы писать, нужны особые умения.
Вот Юрий Владимирович Никулин был прекрасным рассказчиком, а друг его близкий – Владимир Шахиджанян (российский журналист, автор целого ряда книг - ред.) написал про него книгу.
— Если бы удалось вернуться в прошлое, что бы вы исправили?
— Ничего. Абсолютно ничего... Да, я прошел трудную жизнь, но я учился… Разное было, но хорошего было больше, чем плохого.
— Какое воспоминание заставляет Вас громко смеяться, даже если вы один?
— Вот я сейчас с вами разговариваю, и у меня все эти воспоминания перед глазами проходят. Вся жизнь у нас веселая. Я люблю веселье, хоть мне и 75.
— Чем сейчас занимаетесь? На пенсии?
— Я работающий пенсионер. Последние семь лет был художественным руководителем Нижегородского цирка. После смерти жены позвали в Москву, работать в Росгосцирке. Вот и командую теперь здесь над животными.
Не могу сидеть дома. Даже если меня отправят на отдых, буду с детьми ездить, убирать за животными, хотя понимаю, что дети не дадут, буду консультировать, говорить, ворчать (смеется)…
— Поддерживаете ли связь с исторической родиной?
— Еще в советское время я несколько раз выступал в Ереване с аттракционом "Давид Сасунский". А потом долго не был. И вот года три тому назад мой друг Гамлет говорит мне: "Слушай, армянин, ты не хочешь поехать Карабах посмотреть?". Я ответил: "С удовольствием!". Я же корнями из Карабаха, а был там совсем мальчишкой, лет в 12-13.
И вот встретились мы в Минводах, сели на джипы и через Грузию приехали в Армению. Остановились в Ереване на несколько дней, а потом – в Карабах. Атмосфера в Степанакерте удивительная! Эти вечера! Люди гуляют, и у нас каждый день пир. А я хотел, к тому же, найти трех своих двоюродных сестер, которых больше 60 лет не видел.
Долго искали, не могли найти. В итоге каким-то чудом удалось! Вот сейчас вспоминаю и мурашки по коже. Живут они в Гадрутском районе. Оказывается, тогда еще газетные вырезки про меня собирали и до сих пор их хранят, представляете?! Ой, что было, когда увиделись! Как-никак, шесть десятилетий прошло, и нашел! Интересно, что дом, который посещал еще ребенком, так и остался.
— Собираетесь еще приехать?
— Не поверите, мы с детьми – Кариной и Артуром решили в этом году в мае снова поехать в Карабах с цирком-шапито. И вот – пандемия. Может, еще удастся в этом году...
— Михаил Ашотович, и последний, несколько философский вопрос: почему 75 лет – возраст особенный?
— А вы знаете, я себя абсолютно не чувствую на 75! Вижу только, что дети взрослеют… Я понимаю, что это возраст, что у меня было два инфаркта и от таблеток никуда не денешься, но на 75 лет себя, клянусь, не чувствую. А вообще, хочу дожить до 95 лет.
— Желаем Вам крепкого здоровья и надеемся увидеться в Армении!
— Спасибо! Обязательно!
