Нана Мартиросян, Sputnik Армения
У медцентра "Арташат" - ни души. В эту больницу вход открыт только для инфицированных коронавирусом, однако для нашей съемочной группы, по предварительной договоренности, делается исключение.
Проходим через дезинфицирующую кабинку и оказываемся в полной тишине. Корреспондентов встречает руководитель клинических работ медцентра Лилит Мусеян. Она бледна, но сразу предупреждает, что дело в пониженном давлении, "короны пока (!) нет". Медик ведет нас по узким коридорам вплоть до двери отделения интенсивной терапии, за которой туда-сюда снуют врачи и медсестры в спецодежде.
Нам выдают точно такой защитный комбинезон. На поверку оказывается, что облачиться в него не так уж и легко, на все про все уйдет минут 15. Он многослойный, но носить его "достойно" могут помочь некоторые лайфхаки. К примеру, выяснилось, что врачи натягивают сразу две медицинские шапочки в "индийском стиле" - так, чтобы конструкция напоминала тюрбан: и надежно, и уши не натирает. А чтобы медицинские очки не запотевали, их заранее натирают мылом.
Выходим в "открытый вирус", или четвертое отделение инфекционной терапии
Проходим по длинному коридору с желтыми стенами и приглушенным светом. На вид обычная больница, но двери во все палаты плотно закрыты и вокруг - гробовая тишина. В конце коридора нас встречает врач-анестезиолог Агаси Махтесян (перевести фамилию с армянского можно, как "повидавший смерть" - ред.). Телефон его не умолкает ни на секунду, а сам он говорит на гюмрийском диалекте.
— Вы много смертей повидали?
— За последние три дня одну.
— А это родственники пациентов звонят?
— Да, предпочитаю лично сообщать новости, даже плохие.
Почти полдень и настало время второго утреннего обхода. Доктор разрешает нам пройтись с ним по палатам. Рассказывает, что первый обход проводит рано утром: именно в это время все "болячки" пациентов обостряются. Тут всегда столько работы, что медики порой путают даже дни недели и время суток.
Вслед за доктором по очереди заходим в палаты. Везде желтые стены, ярко-салатовое постельное белье, а над кроватями расставлены Евангелия в черном перелете. В первой палате лежит поэтесса Анаит (имя изменено). Она охотно отвечает на вопросы, но кокетливо просит: "только не фоткайте". Женщина рассказывает, что ее госпитализировали уже в бессознательном состоянии, а доктор за неделю поставил на ноги.
— Я люблю тебя до слез, мой чудотворец! - обращается она к Махтесяну.
— Так, что у нас тут?
Доктор поправляет что-то на оборудовании, делая вид, что не услышал. Но даже сквозь защитную маску видно, как он покрывается румянцем.
Обходим еще с десяток палат, не встретив ни единого мужчины-пациента, хотя по статистике их коронавирус "косит" чаще. Зато встречаем двух медсестер, заразившихся при исполнении своего долга. Женщин безжалостный вирус, по их собственному признанию, "брал за горло и душил". Обеим не терпится выздороветь и вернуться к работе, ведь их коллегам и так сложно.
— А если он сам заразится?
— Он вылечит себя своей "смехотерапией".
Так пациенты реагируют на подбадривания доктора, который уже более месяца не возвращался домой и работает практически в режиме нон-стоп. Несмотря на это, время он уделяет всем пациентам։ 3-4 раза в день заходит в каждую палату, каждый раз стараясь их чем-то порадовать.
Где слабое звено? В Армении отчаяние ковид-больных дошло до предела>>
Недавно госпитализировали брата Махтесяна, что привело доктора в крайнее замешательство: не знает теперь - радоваться этому или грустить.
— Ничего, и Гага (уменьшительно-ласкательное от имени Гагик) вылечим.
— А вы всех пациентов помните по именам?
— Конечно. Знаю сколько детей, где живут. Что любят - чай или кофе. Они все поступают к нам в отчаянии, беседами и шутками заставляю настроиться на лучшее. В этом и весь секрет.
— Когда все закончится, куда в отпуск поедете?
— В больницу Иджевана, я там тоже работаю.
Он просит медсестру Гаяне проводить нас до реанимации и удаляется. Мы вновь идем по запутанным коридорам, поднимаемся на лифтах со специальными кодами, погружаемся, образно говоря, в самую пучину вируса. На последнем этаже попадаем в коридор, который заметно темнее прежних.
Царство болезни - реанимация
Как ни странно, самое светлое место в больнице, в буквальном смысле, - это реанимация. Тут две просторные палаты: одна с видом на горный пейзаж, другая - с резким запахом дезинфицирующих средств. Слышен звук, напоминающий тяжелое дыхание вперемешку с ритмичным постукиванием. Так работает аппарат искусственной вентиляции легких.
К нему подключены все семь пациентов. Бросаются в глаза руки больных с заметно отросшими ногтями, к которым подключены разные приборы, катетеры и капельницы. На лицах - кислородные маски. Тут очень жарко, все пациенты прикрыты лишь наполовину. Большинство - мужчины. Один очень молод. Они практически не двигаются. Трудно понять, спят ли они или находятся в бессознательном состоянии.
— Почему вы это делаете?
— Чтобы им не было одиноко. При других болезнях родственников впускают, сейчас мы должны заменить родных.
— А когда они умирают?
— Это самое сложное, — она еле сдерживает слезы, — нельзя шутить со смертельным вирусом. Из-за него врачи потеряли весну и лето, а множество людей — жизни.
Она признается, что устала, но не столько от работы, сколько от шума аппаратов. На многочисленные расспросы о длительности рабочего дня, дополнительных выплатах, взаимоотношениях с коллегами, она говорит: работы действительно много и напряжения тоже, но составлены графики и все успевают передохнуть. А о финансах на данный момент не думают – важнее спасать людей.
"Никто не засыпал стоя или терял сознание во время работы. Просто людям всегда нужны герои, теперь это мы", - выводя нас из отделения, говорит она.
Врач на самом деле скромничает, деликатно не упоминая о том, чего стоит только круглосуточное ношение защитных костюмов. Снимать их нельзя даже для того, чтобы справить нужду. Приходится менять костюмы полностью каждые несколько часов.
В других больницах нам рассказывали, что у многих врачей нет времени и на это, поэтому некоторые ходят в подгузниках - чтобы не терять ни одной драгоценной минуты. И это, если оставить в стороне чисто физический дискомфорт, не может никак не отражаться на душевном состоянии реальных героев наших дней. И как бы многие врачи ни хотели избавиться от лишней вокруг них шумихи, совсем без пафоса, обойтись не удается.
Когда врачи снимали перед нами маски спустя всего два часа работы, то на лицах отчетливо проступали глубокие вмятины. Многие ходят в них по восемь часов в день...
Мы снова пускаемся в путешествие по бесчисленным коридорам. Замечаю, что костюм нашего фотографа полностью промок. Он пытается опуститься на колено, чтобы поймать удачный кадр врача, который вышел нам навстречу, но у него никак не получается. Медик останавливается и сам начинает беседу. Это московский реаниматолог Давид Сахновский. Он приехал из Москвы, чтобы помочь армянским коллегам. Доктор - наполовину армянин. Узнав о сложной ситуации на второй родине, приехал не задумываясь.
"Врачи молодцы, справляются. Поможем всем, чем сможем. Не чужие же", - говорит врач и прикрывает за нами дверь реанимации.
Спустя два часа мы выходим из отделения. И если на натягивание костюмов у нас ушло около четверти часа, то снимать их пришлось и того дольше. Тщательно дезинфицируем технику и насквозь промокшую одежду. Мы уезжаем и оставляем за спиной больницу, близ которой не паркуются даже машины. Приезжает только "Скорая помощь", привозя "новеньких". За два часа их было три...
