В Армении снова неспокойно. По улицам Еревана прокатились массовые акции протеста. Ряд членов правительства оставили свои посты, а некоторые депутаты из провластной парламентской фракции "Мой шаг" решили сложить с себя полномочия. Силовые структуры страны распространили информацию о подготовке покушения на премьер-министра, хотя это дело вызывало вопросы даже в судебных инстанциях.
Сергей Маркедонов, ведущий научный сотрудник Института международных исследований МГИМО МИД России, главный редактор журнала "Международная аналитика" – для Sputnik
Уличными акциями армянскую столицу не удивишь. Начиная с февраля 1988 года протесты стали частью внутриполитической повестки Армении. Практически каждые выборы президента или депутатов парламента сопровождались попытками интерпретации итогов голосования на улице. На волне недовольства одни лидеры приходили во власть, а другие – покидали ее. Но ноябрьская протестная волна имеет особую природу. Здесь речь не просто о некомпетентности того или иного высшего должностного лица, не о фактах коррупции или нарушения законов. Непосредственным поводом для нее стало подписание совместного заявления президентов России и Азербайджана и премьер-министра Армении о прекращении военных действий в Карабахе.
Данная тема для республики имеет особое значение. В течение двадцати шести лет в Армении абсолютно доминировал карабахский консенсус, согласно которому любые уступки на этом направлении без получения твердых гарантий статуса для Нагорного Карабаха рассматривались как отказ от защиты национальных интересов. Эти массовые представления сосуществовали с переговорным процессом, в ходе которого уступки обсуждались. Но одно дело знать, что где-то в Казани, Москве или Женеве говорят о компромиссных решениях, и совсем другое - увидеть конкретный документ, где эти решения сформулированы как график передачи районов Баку. Как следствие, значительная часть армянского общества восприняла ноябрьский шаг Никола Пашиняна как предательство.
Еще полтора месяца назад позиции премьер-министра республики можно было оценивать как весьма прочные. В его руках оказались нити управления всеми тремя ветвями власти. К этому стоит добавить контроль над столичной мэрией, Советом старейшин и победу на президентских выборах в Карабахе Араика Арутюняна - кандидата, который Пашиняна вполне устраивал. Силовые структуры не проявляли особой фронды, а возможные оппоненты были либо слишком слабы, находились вне системы (то есть не были представлены в парламенте), либо имели "проблемы с законом" (Роберт Кочарян, Серж Саргсян, Гагик Царукян). Но при всем этом власть обладала собственным ресурсом популярности, который позволял ей экспериментировать с судебной системой, обсуждать "правосудие переходного периода", вводить коронавирусные ограничения без особого риска оказаться перед угрозой массового недовольства.
С началом военных действий 27 сентября, казалось бы, позиции Пашиняна еще более укрепились. Общенациональное дело традиционно сплачивало даже самых яростных оппонентов в Армении. И мы увидели посты в социальных сетях от "политзэка" Царукяна с требованиями поддержать армию, акции дашнаков по сбору добровольцев, заявления республиканцев и представителей других партий, в которых "защита Арцаха" ставилась выше всех внутренних разногласий.
Однако неудачи на фронте, сдача Шуши и подписание соглашения о завершении боевых действий ценой территориальных потерь изменили ситуацию до неузнаваемости. Лозунг "Никол - предатель!" был мгновенно подхвачен оппозиционерами. Но одного намерения сменить власть недостаточно. Для такого поворота событий должны удачно сложиться многие факторы. Какие элементы нового внутриполитического кризиса в Армении можно считать наиболее значимыми?
Столкновение двух повесток дня: легальность против легитимности
Никол Пашинян пришел во власть на протестной волне в мае 2018 года. Упоминание этого тезиса - вовсе не дань хронологическому принципу изложения материала. Важно зафиксировать несколько интересных параллелей между периодом "бархатной революции" и сегодняшней ситуацией.
И в 2018, и в 2020 году в Армении происходит встреча в некоей точке двух повесток дня - прошлой и настоящей. Так возникает конфликт легитимности и легальности. В 2018 году Пашинян вышел на улицы и вывел своих сторонников в условиях, когда с формальной точки зрения для недовольства не было причин. Да, Серж Саргсян нарушил ранее данное им обещание не пересаживаться из президентского кресла в премьерское. Но в Конституции нигде такая операция не была прямо запрещена. Национальное собрание было избрано всего годом ранее, итоги выборов не были бойкотированы извне и не вызывали протестной волны сразу же после их оглашения. По новой формуле был избран президент (не всенародным, а депутатским одобрением). Однако Пашинян вышел "в народ" и властная система стремительно посыпалась. Она была легальна, но в глазах населения она не пользовалась поддержкой, то есть не воспринималась как легитимная. И в этом был ключ к успеху будущего премьера.
Пашинян мог снести своих предшественников с помощью уличной "бури и натиска". Но он добился формального одобрения парламентом, который в своем большинстве (на тот момент республиканском) явно не видел его на премьерском посту. Сделал это через сложные консультации, прибегая, среди прочего, и к посредничеству президента Армена Саркисяна. Имея за спиной уличных активистов это было не так трудно сделать. Но Пашиняну было мало уличной легитимности, он хотел соблюсти хотя бы видимость легальности. Опасаясь того, что ее отсутствие чревато внутренними потрясениями в будущем. Как минимум, созданием опасных прецедентов.
Сегодня сам Пашинян попал в ситуацию, в которой два с половиной года назад был Саргсян. Всем процедурам его пребывание во власти соответствует. Требования убрать премьера через парламентское голосование повисло в воздухе сразу же после того, как оно было выдвинуто. В Национальном собрании большинство сегодня у Пашиняна. И в количественном плане это преимущество на момент 10 ноября было даже сильнее, чем ранее у РПА.
Да, после "второго Александрополя" ряд депутатов стали покидать провластный "Мой шаг". В отставку стали уходить министры, их заместители, руководители разных подразделений. И не исключено, что этот "министропад" продолжится. Но парадокс в том, что системные фракции в парламенте не слишком многочисленны, а несистемная оппозиция представлена на улице, но не в высшем законодательном органе власти страны.
Россия не пыталась заработать политические очки на заявлении по Карабаху – Лавров>>
Повестка дня радикально поменялась. До ноября 2020 года Пашинян не воспринимался, как разрушитель национальных интересов, а после - приобрел такой образ в глазах пускай и не всех, но многих граждан страны. Думается, что точная социология в скором времени этот тренд отразит. Если до "второй карабахской" изменником могли считать даже того, кто отдал бы Баку пять районов вокруг Карабаха, то Пашинян дал согласие на возвращение всех семи плюс Шуши, Гадрутского района. Снова конфликт легальности и легитимности! Действующая система сформирована легально, но массовым чаяниям она не слишком соответствует. И значит, снова появляется соблазн ее революционного сноса. Пашинян в свое время удержался от такого сценария. Но ведь правда и то, что отданных районов у его оппонентов за плечами не было.
Спящий институт просыпается?
Итак, что мы видим? Оппозиция слаба и разрознена. Радикалов опасаются не только в правительстве, но и среди тех, кто выкрикивает на улицах "Никол - предатель". Не велик и набор альтернатив. НАТО таковой не является, ибо турецкая армия, вторая по численности в Альянсе, выступает открытым стратегическим союзником Баку. Да и со стороны Запада Армения не видит какой-то четкой программы, которая была бы лучше того, что уже есть "здесь и сейчас". Оппоненты Пашиняна отдают себе отчет в том, что в той части Карабаха, что не перешла под контроль Баку, российские миротворцы. И западные их не заменят.
Более того, президент России Владимир Путин, с которым в армянском обществе связываются надежды, говорит об обвинениях в предательстве, как упрощенном взгляде на вещи. Вряд ли у критиков Пашиняна есть более эффективные предложения по урегулированию и экономическому развитию страны. Но если премьер откажется уйти в отставку, то трудно найти методы воздействия на него. Если, конечно, оставить за скобками "революционное творчество масс", что также чревато для страны, пережившей только что разрушительную войну.
И в этом контексте значительный интерес представляет позиция действующего президента Армении. С первых минут после подписания соглашения от 10 ноября Армен Саркисян попытался дистанцироваться от него, сославшись на то, что узнал о появлении документа из СМИ. Он особо подчеркнул, что "судьба Арцаха, а, следовательно, и армянского народа может быть решена только с учетом наших национальных интересов и только на основе национального консенсуса".
Через несколько дней после этого президент высказался уже более категорично: "Нужны соответствующие Конституции отставка или прекращение полномочий премьер-министра и внеочередные парламентские выборы". Такой поворот свидетельствует о качественных изменениях в армянской внутренней политике. Налицо разночтения между двумя первыми лицами страны. Глава государства ограничен в своих полномочиях, реальная власть принадлежит премьеру.
В то же время нельзя забывать, что транзит власти от Сержа Саргсяна к Николу Пашиняну был во многом обеспечен стараниями Армена Саркисяна, в прошлом опытного дипломата. За два года он больше занимался вопросами внешней политики, чем внутренней. Офис президента фактически стал дополнительным органом, помогающим продвигать национальные интересы страны на международной арене.
Но наступил карабахский кризис, и "спящий институт", проснулся. Ведь во многом президентство в новой парламентской модели и замышлялось, как некий страховочный механизм. Похоже, Армен Саркисян решил вступить в игру и сыграть роль консолидирующего начала. Получится у него этого или нет, равно говорить. Но определенная заявка на роль политика, готового поддержать падающую власть (не премьера, а систему госуправления), сделана.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции.
