На улице холодно. В столицу Нагорного Карабаха въезжают автобусы. Через минуту площадь наполняется беженцами, их родственниками, таксистами. Объятия, крики, растерянность. На площади возникают островки с вещами, за которыми кто-то следит. Остальные ищут родственников, друзей, такси…
На этот раз колонна автобусов прибыла из Гориса. Прибывшие из Армении жители Карабаха, быстро нашедшие "своих", постепенно разъезжаются с главной площади карабахской столицы в разные стороны. Через 15-20 минут оживление в центре постепенно сходит на нет.
Остаются небольшие группы людей с пожитками. Одна из женщин, стоящих рядом с десятком сумок – Виктория Асрян, ждет зятя. Дом в Степанакерте в результате обстрелов поврежден "не очень сильно" - разбиты стекла, сломана дверь. Но ее тревожит совсем не это.
"Переезжаем сюда с семьей, но чувство страха остается. Боимся очень сильно. С четырех сторон турки (азербайджанцы - ред.). Как жить, растить детей, их и во двор отпускать опасно. Будем бояться и днем, и ночью, не будем чувствовать себя свободно", - говорит женщина.
Она считает, что если бы сохранили хотя бы Кашатагский (Лачинский) район, то все было бы не так плохо. Во время разговора выясняется, что женщина бежала еще во время армянских погромов в Баку, оставив там все свое имущество.
"Оттуда бежали, теперь здесь беженцами стали", - сетует Виктория.
Ее муж без вести пропал во время первой карабахской войны, а семья до сих пор арендует жилье. На протяжении 30 лет им обещали дом, но они уже много лет живут в чужом доме… В Армению переехать были бы не против, просто нет возможности.
Во время разговора подходит зять, куда-то переносит сумки. Скорее всего, поймал такси.
"Столько 18-20-летних парней погибло. Я не хочу, чтобы новое поколение опять с этим столкнулось. Что мне сказать? Будем здесь жить, но в постоянном страхе", - с отчаянием говорит Виктория.
Она не верит в то, что можно наладить мирную жизнь с азербайджанцами. Ведь она все еще помнит, что творилось в Сумгаите: "Кровопийцы громили дома, вспарывали животы беременным, сжигали детей на костре. Они хуже змей".
В десяти метрах от нее почти с таким же багажом стоит еще одна женщина. Она кого-то ждет. Неохотно, но все же соглашается поговорить. Только просит: "Не фотографируйте!".
"А где нам еще жить, если не здесь? Другого дома у нас нет. Здесь родились и выросли мои деды. На этой войне воевали мои внуки – 19 и 20 лет. Оба получили ранения. А зятя уже нет в живых, он пошел воевать с сыном и не вернулся… Вот приехали. Куда нам еще податься? Здесь наш дом. Наверное, такова наша судьба…", - говорит 66-летняя Гаяне сквозь слезы.
Через две минуты она собирается и уже с надеждой добавляет: "Кто знает, может границы снова расширятся?". Все-таки "надежда умирает последней". Сама она отсюда не уедет, здесь Гаяне живет с рождения.
Она показывает на здание Национального Собрания – "там была 1-я школа, в ней я училась". 25 лет проработала на обувной фабрике, 11 лет - на рынке, еще 7 лет пекла торты в лучшей пекарне Степанакерта.
Через минуту Гаяне вновь вспоминает о воевавших внуках, в ходе боевых действий оба получили ранения. Один из них до войны бесплатно учился в медицинском университете, мечтая стать кардиохиругом.
"У него все руки, пальцы изранены, а он говорит мне: "Бабушка, меня лечат, я все устроил, все равно стану хирургом"... Оба внука служили в Гадруте, получили ранения с разницей в неделю. У второго раздроблено плечо, собирают по кусочкам…", - рассказывает женщина, умолкая на минуту.
Потом благодарит Бога, что они живы. А ведь, помимо жертв, утрачено столько территорий.
"Потеряли или отдали, неизвестно", - замечает она.
Оставшиеся без родины
Среди приехавших - жители не только Степанакерта. Есть люди из Гадрута, Шуши и сел, оставшихся под контролем Азербайджана. Их не так много, но чаще всего они остаются на площади дольше всех. Их зачастую никто не встречает…
Одна из жительниц Гадрута заранее позвонила знакомым и узнала, что ей лучше самой найти квартиру, а власти возьмут на себя расходы за аренду. Жилье еще не найдено, хотя его ищут, а пока она намерена переехать к степанакертским друзьям.
Покидать Карабах она не собирается ни в коем случае.
"Мой сын здесь служит, он офицер. Куда мне ехать? Буду жить здесь", - говорит она.
В этот момент к ним подходит мужчина лет сорока и спрашивает, не надо ли куда-нибудь подвезти. Женщина отказывается.
"Да я бесплатно, уже несколько рейсов сделал. Вам точно не нужна помощь?" - спрашивает он еще раз на всякий случай. Ответ отрицательный, он уходит.
Не все связались с местными властями или знакомыми до того, как приехать в Карабах. Так, одна семья – уже из Шуши, не зная, что делать дальше, обратилась к полицейским. Те посоветовали уточнить вопрос в информационном штабе.
Приезд "без предупреждения"
В жилье нуждаются более 6 тысяч человек из Шуши и сел Шушинского района. В администрации Шуши (она сейчас размещена в Степанакерте) нам сказали, что 800 семей уже зарегистрировались для размещения. Около 100 из них арендовали дома, разместились в гостинице или у знакомых и родственников в Степанакерте.
Жилищного фонда не хватает, слишком много людей из Шушинского и Гадрутского районов, для временного размещения людей готовят школы и детсады. Местные власти просят людей не приезжать из Армении без предупреждения, сначала надо найти для них место, многих просят арендовать жилье самим – деньги им выделят.
Но не у всех получается найти квартиру. В здании инфоцентра можно увидеть чьи-то вещи: один из мужчин уже два дня ночует прямо тут, он попросту не может найти жилье.
"Говорят, мол, найди дом. Где я найду?" - недоумевает мужчина, сетуя на неорганизованность.
Он считает, что нужно разместить людей в детских садах или школах. Но власти говорят, что здания пока не подготовлены.
Здесь же находится женщина из села Кирсаван Шушинского района, она оставила двоих детей (6 и 10 лет) с вещами на площади, чтобы выяснить, куда им деваться.
Гоар вернулась из Армении (где временно поселилась у родственников), услышав по телевизору призыв карабахских властей вернуться на родину.
Представители Шушинской администрации советуют женщине вернуться в село. Но выясняется, что село Кирсаван находится возле занятой азербайджанцами территории. Поэтому она боится возвращаться.
"Мой муж все еще на позициях (он резервист). Как я могу туда вернуться, если там почти нет людей? А если туда войдут азербайджанцы? Я не поеду туда без мужа", - говорит Гоар.
Она просит где-нибудь ее разместить.
Но включить женщину в программу помощи не могут. Более того, слишком много людей вообще остались без жилья. Гоар выходит из центра растерянной, в село она возвращаться без мужа категорически отказывается. Вскоре она вспоминает о знакомой в Степанакерте - ее номера нет, но она точно в городе.
По дороге женщина рассказывает, что в селе они живут не в своем доме. Свой еще не успели отстроить, началась война.
Старший сын Гоар активно показывает дорогу: "Сюда, сворачивайте сюда".
"Они в этом году практически не учились, в следующем году им, скорее всего, придется снова пойти в тот же класс", - говорит женщина.
Между тем, на площади в Степанакерте останавливается новая колонна автобусов…
