Регион Южного Кавказа после войны в Нагорном Карабахе переживает интересную трансформацию. Усиливающееся военное присутствие Турции в Азербайджане заметно снижает возможности маневра для Баку, с другой стороны постепенно вырисовываются геополитические мотивы турецкой "удавки". Об этих и многих других процессах корреспондент Sputnik Армения Ашот Сафарян побеседовал с известным экспертом по Центральной Азии и Среднему Востоку Александром Князевым.
— Александр Алексеевич, после войны в Карабахе мишенью нападок турецко-азербайджанского тандема стал Иран, о чем свидетельствуют прозвучавшие на параде в Баку заявления Эрдогана… Какие долгосрочные цели преследуют Анкара и Баку, фактически выдвигая территориальные претензии к Исламской республике?
— То, что говорил Эрдоган в Баку, нужно расценивать как вызов не только Ирану, но и России, Китаю и многим другим государствам, чья политика вступает в противоречие с планами США и Великобритании. Военные базы Турции в Катаре способны противостоять позициям Ирана в Персидском заливе, теперь Эрдоган стремится планомерно окружить Иран, доказывая свою полезность США и Великобритании в конфронтации с Исламской Республикой.
Вопреки антиамериканской и антиевропейской риторике Эрдогана, нет в природе таких турецких политических сил, кто отказался бы от западного патронажа. Незыблемым остается, например, участие Турции в НАТО. Определенная антитурецкая активность в американском конгрессе, как и ряд предвыборных заявлений Джозефа Байдена, имеют тактический характер и не могут означать отказа США от союзнических отношений с Анкарой, в рамках которых последней просто предоставлен довольно широкий диапазон свободы действий.
Это явление имеет исторический характер, на протяжении столетий Турция совмещала свои интересы с функцией регионального исполнителя воли западных держав, и специфическое внешнеполитическое поведение Реджепа Эрдогана вряд ли является основанием для кардинального изменения этой диспозиции. Нельзя не заметить, что Вашингтон и Лондон — прямо или косвенно — поддерживают Эрдогана во всех его экспансионистских устремлениях: в Азербайджане, в Греции, в Ливии, в вопросе принадлежности Крыма, в Нагорном Карабахе. К примеру, в отношении России создана так называемая "Крымская платформа", это очевидная попытка интернационализировать ситуацию вокруг Крыма для давления на Россию. При безразличной позиции США и Великобритании происходит конфронтация Турции даже с союзниками по НАТО — Грецией и Францией.
Что касается проекта Реджепа Эрдогана "Великий Туран", то в него втягиваются территории многих государств и не только с тюркским населением — российские Крым, Поволжье, Сибирь, молдавская Гагаузия, территории на Среднем Востоке, китайский Синьцзян и далекая Мьянма, Афганистан, Пакистан, африканские страны. Конечно же, в этом контексте не обделены вниманием Анкары и иранские тюркоязычные этносы. Апелляции Эрдогана к территориям Ирана нужно рассматривать пока как некие месседжи, к прямой конфронтации с Исламской Республикой Анкара пока не готова, кишка тонка, но это сигнал тюркским националистам — прежде всего, в самой Турции, конечно же и в Азербайджане, в какой-то мере — в Иране. Только надо учитывать роль и значимость этнических азербайджанцев в Иране — несколько лет назад, обсуждая лозунги националистов из Баку о присоединении иранского Азербайджана, один из иранских азербайджанцев пошутил: "Присоединять можно только меньшее к большему". Если в Республике Азербайджан официальная численность азербайджанцев около 8 миллионов, то в Иране их никак не меньше 20 миллионов, так кого к кому присоединять? Кстати, в Иране довольно распространено употребление понятия "Республика Баку", поскольку в Иране есть целых два остана (провинции) — Восточный Азербайджан и Западный Азербайджан.
— А какие функции отведены Азербайджану в экспансионистских планах Турции?
— Баку во всей этой антииранской "большой игре" предназначена роль мелкой шахматной фигуры. Говорить о каком-то тандеме вряд ли приходится, тандем все-таки подразумевает скорее равновесность участников. Азербайджан окончательно подтвердил свой выбор в пользу Турции и утрату своего суверенитета.
Когда-то давненько я назвал Афганистан "контрапунктом евразийской геополитики", это выражение давно применимо также к региону Ближнего Востока, теперь на подобную роль претендует и Азербайджан. Находясь под турецким управлением, Баку в большей степени, нежели раньше, будет вынужден считаться с Россией и ее военным присутствием на своей де-юре территории, с Ираном.
Дополнительно, важным мотивом для усложнения иранско-азербайджанских отношений, их серьезным раздражителем, я бы назвал причастность к прошедшей войне Тель-Авива на стороне Баку, нельзя забывать о противостоянии Ирана и Израиля, и это не только же вопрос израильских военных поставок в Азербайджан. Вопрос значительно сложнее.
В этом контексте можно рассматривать, например, как определенный успех турецкой и азербайджанской транспортной политики нынешнее решение о создании коридора между территорией Азербайджана и Нахичеванью по итогам последнего конфликта в Нагорном Карабахе. Но этот коридор контролируется российскими пограничными войсками ФСБ РФ, и его эксплуатация в любой момент может быть подвергнута серьезным сомнениям. Реальная политика всегда основывается на конкретных интересах, не обязательно совпадающих с заключаемыми договорами и соглашениями, это не хорошо и не плохо, это просто данность нашей реальности. А в этой реальности ни российская сторона, ни иранская не заинтересованы в функционировании прямой связи между территориями Азербайджана и Турции.
Можно задуматься о китайском интересе в существовании такого коридора, но можно ожидать и возникновения множества препятствий его функционированию. И этот пункт соглашения по Нагорному Карабаху полноценно может и не быть реализован. Учитывая и сохраняющуюся общую неопределенность в этом регионе. В то же время, антииранский дискурс в азербайджано-турецком альянсе будет продолжен, что — дополнительно к уже давно существующим противоречиям — дезавуирует многие позитивные региональные инициативы. Естественно, что эта ситуация будет перманентно провоцировать высокую степень конфликтности в регионе, и в первую очередь – в отношении самого Азербайджана.
— В Армении не исключают в перспективе новой войны в Карабахе… Какие предпосылки должны привести к такому сценарию?
— Война в прежнем виде – когда силы Арцаха и Армении позиционно воюют с Азербайджаном, поддерживаемым Турцией с участием Израиля и при молчаливом потворстве США и Великобритании – мне представляется уже маловероятной. Вовлечение Турции и российское присутствие, иранский фактор, все это делает конфликт уходящим далеко за пределы конфликта между Баку и Ереваном. Этот конфликт и раньше не был однолинейным, но теперь он усложняется, в нем присутствуют интересы слишком большого числа интересантов.
— Можем ли мы утверждать, что Армения была обречена на поражение в Арцахе, учитывая активное участие Турции, а также стоящих за ней акторов?
— История – это всегда сочетание объективных и субъективных факторов, поэтому говорить об обреченности можно только применительно к конкретной ситуации начала войны. Да, субъективные факторы в виде состояния военных потенциалов к октябрю 2020 года, намерений Баку и Анкары, состояния власти в Ереване и многие другие сложились не в пользу Армении. Но это сочетание, говоря языком точных наук – переменная величина.
