Раним утром в военном пантеоне "Ераблур" практически совершенно безлюдно. Полная тишина, в воздухе повис густой запах ладана. Шум развевающихся на ветру флагов больше похож на тяжелое дыхание.
Этими полотнищами покрывают гробы, когда хоронят с военными почестями. Кто-то из родителей водрузил флаг над могилой сына, а потом это стало своего рода традицией.
Со всех фотографий смотрят улыбающиеся, знакомые и незнакомые лица ребят в военной форме, на могилах — свежие цветы, игрушки, а иногда — и воздушные шарики.
На одной из могил с табличкой "Эдгар-18" стоит торт с недогоревшей свечей в виде цифры 19, чуть поодаль – венок, сделанный в форме деревянного домика.
Какой-то мужчина бродит с букетом роз по кладбищу, постепенно исчезая из поля зрения. Другой бережно протирает портрет сына, раскуривает ладан на его могиле, а потом - и на "соседних".
Постепенно пантеон заполняется, но тишина по-прежнему стоит каменная.
Нас отрезвляет звонок капеллана Манука Зейналяна. Пытаюсь объяснить в какой части пантеона нахожусь, но не получается. Священник спрашивает, у чьей могилы мы стоим, я считываю с первой же таблички. Буквально через три минуты он уже подходит к нам.
— Вы помните, кто и где похоронен?
— Да, мы тут одна семья. Когда приходят родственники погибших при приветствии говорят: "здравствуй, сосед".
— А тут всегда так тихо?
— Нет, вам повезло. Сложно найти в себе силы, когда со всех сторон в голос рыдают матери.
— Ад…
— Да. Даже цвета поблекли. Весна еще никогда не была такой бесцветной. Но мы все преодолеем. Бог нам поможет. Если он послал это испытание, то мы его преодолеем.
Капеллан повидал много страшного. Ему с другими священниками приходилось проводить похороны на протяжении нескольких месяцев. Он и сам был на войне, многих погибших знал лично. Зейналян подходит к могилам и рассказывает про каждую։ знает, кто с кем дружил, где воевал и когда погиб.
С особым трепетом он подходит к могиле Национального героя Армении, полковника Ваагна Асатряна. Они были сослуживцами и прошли вместе через много горячих точек. Каждый день на его могилу приходят боевые товарищи и вспоминают проведенные вместе дни.
"Многим кажется, что священники ко всему привыкают, но с каждыми похоронами рана кровоточит по-новому и становится больнее. Бывало, что мы проводили 15-18 похорон за день. Казалось, что уже сил нет, но Бог помогал выдержать, силы появлялись из неоткуда", — делая большие паузы, рассказывает он.
Тер Мануку не повезло: ему пришлось хоронить своих боевых товарищей. Рассказывая о них, он не обходится без местоимения "мой", и оборота "отважный лев".
Тяжелее всего дались похороны семьи Гараян, когда провожать в последний пришлось отца и двух его сыновей.
Священник быстро ориентируется и находит их могилу. Ему сложно говорить, но он все твердит, что лучшая месть – родить много детей.
"Недавно я был на похоронах погибшего солдата, его мать восхитила меня. Она объявила в присутствии более двух тысяч человек, что на следующий год родит сына. Эта женщина — львица, она достойна памяти своего сына героя", — говорит священник.
На несколько секунд он замолкает, а потом с дрожью в голосе рассказывает о 12-13-летней девчушке, которая принесла на могилу брата в его день рождения воздушные шарики. Она привязала к ним письмо и пыталась запустить в небо, чтобы братик прочел ее поздравления.
"Счастливый — умер и не узнал, что сын погиб": история Карапетянов, павших за Карабах>>
Я догадываюсь, что это сестра Эдгара, на чьей могиле мы увидели торт. Молчим.
Тер Манук замечает плачущих женщин и спешит к ним. Обнимает одну из них и предлагает вместе вознести молитву. Священник читает "Отче наш", и все вокруг замирает. Он преклоняет колено и тихо шепчет: "Пусть земля тебе будет пухом, Карен джан". Рыдания женщины становятся все громче, и это невыносимо больно. Мы отходим. Священник чуть позже догоняет нас и просит быть сильными.
"Когда мои ребята уходили в бой, я всегда просил их, чтобы в сложных ситуациях они не боялись и громко кричали "Господи, помилуй". Потом некоторые из них рассказывали, что прислушались к моему совету, и летящие в их направлении снаряды не взрывались. Это не война за территории, это война добра со злом, и она еще не окончена".
Мы продолжаем бродить среди могил, а он - рассказывать истории с о тех, кто здесь захоронен. Делаем несколько остановок у могил наших общих знакомых: Национального героя Арцаха Менуа Ованнисяна, капеллана Нарека Петросяна. Делимся несколькими запомнившимися историями. Иногда улыбаемся, а иногда прячем глаза, чтобы слез не было видно.
Погода постепенно проясняется, а священник становится все грустнее и грустнее. Он подолгу всматривается в портреты, говорит - все они победители, у них одинаковые взгляды и улыбки. Всех их должны помнить и чтить память, но и не забывать о тех, кто выжил.
По его словам, лечение и забота о раненых должны быть приоритетом для всех. Тер Манук берет все более длинные паузы, и мы понимаем, что "мучаем" его уже больше двух часов. Пришло время расставаться.
Уезжаем, а он растворяется среди флагов, гордо возвышающихся на фоне жилых зданий.
