В публикации Sputnik Грузия - рассказ о старинном тбилисском доме, построенном армянскими купцами, братьями Бозарджянц, по проекту армянского архитектора, но ставшего обителью для многих исторических персонажей.
Странное чувство иногда на меня находит. Будто написав про какой-либо очередной дом, я проникла в чью-то тайну. А проникнув, невольно оказалась втянутой в какую-то игру. Я не знаю, кто ведет со мной эту игру. Но он постоянно подкидывает загадки. Разгадка каждой следующей содержится в отгадке предыдущего ребуса. Что-то наподобие ветхозаветного "Марио", где успешное прохождение нижнего этапа обеспечивало переход на следующий уровень. Так и двигаюсь, набирая бонусы, наверх.
Что армяне оставили в Шуши: руины истории или историю руин>>
О потолке с секретом и гувернантках
Материал про известную династию тифлисских фотографов по фамилии Мнджоян вышел в проекте "Прогулки по Тифлису" одним из первых.
С главной героиней той статьи Викой Мнджоян мы впоследствии подружились, переписывались, встречались. Прошло время, я побывала в известном доме табачных промышленников братьев Бозарджянц. Познакомилась с жителями дома, которые утверждали, что в доме, помимо другой политической элиты, жил сам Лаврентий Павлович Берия. А через пару лет я обнаружила, что Вика знакома с последним и единственным представителем рода Бозарджянц, Георгием. И вот я уже набираю московский номер телефона Георгия, слушаю почти невероятные факты из жизни жителей этого дома и думаю: каков же приз за выигрыш на сей раз?..
Гармония в символике: уникальные ковры Шушинского музея в Ереване и на ярких фото>>
Георгий, он же Гоша, он же Гога, как его называют близкие и друзья, родился и вырос в Тбилиси, в фамильном особняке Бозарджянц. По окончанию школы пошел учиться в институт иностранных языков. А потом уехал в Германию, служить в группе советских войск. По возвращению из армии Георгий женился и уехал к жене в Москву. Да так там и остался на всю оставшуюся жизнь.
Происходило это в 70-е годы. А в 1983 году скончался отец. И Георгий, похоронив его, отдал квартиру родственнице и увез мать в Москву. Потом родственница, которой отдали квартиру, скончалась, дети ее разъехались. И квартира перешла уже в другие руки.
Семья Георгия занимала квартиру на втором этаже, ту, что выходит на большой балкон справа от входа. В последний раз Георгий приезжал в Тбилиси в 2013 году. Останавливались они с супругой Галей тогда у своих друзей – в семье известных фотографов Мнджоянов.
Глава семьи Арик тогда еще был жив, и они вместе гуляли по Сололаки. Зашли и в родной дом на улице Чонкадзе. В парадной шел ремонт. Сосед (из новых) ответил, что дом ремонтирует мэрия. В лихие 90-е по парадным пронеслись вихрем грабежи. Уносили из них все, что можно было унести, а иногда даже то, что нельзя. Например, напольную плитку, которая бесследно исчезла из парадной.
Во время реставрации плитку "возвратили", покрыв пол идентичной по рисунку. А вот стекла венецианского производства, что в коридорных дверях, почему-то не тронули. Как они уцелели, остается загадкой. Так же, как сохранившийся витражный потолок. Будто время и тяжелые времена обошли его стороной.
– Мы в детстве часто лазили на чердак, – рассказывает Георгий. – В ту часть, откуда можно было дотянуться до стеклянного потолка, вела отдельная дверь. И ключи от этой двери хранились у нашей семьи. Поэтому туда не то что случайный прохожий, но и не каждый сосед мог попасть. Если бы не это обстоятельство, потолок уже давно распотрошили бы. Дому-то уже больше ста лет.
Великолепный особняк был построен в 1914 году по проекту известного архитектора Михаила Оганджанова. Через год трехэтажный особняк получил специальную архитектурную премию конкурса, организованного Тифлисской мэрией, за лучший фасад. Кстати, прежде на этом месте была табачная фабрика Николая Бозарджянца. А семья, по воспоминаниям домочадцев старого поколения, жила на улице Сололакской, в доме с резными по дереву роскошными балконами. Есть такой напротив сквера, как его называли тбилисцы – Стелла.
О первом месте жительства и буржуазных замашках
– Я помню очень хорошо одну из гувернанток фрау Оттен, – вспоминает Георгий. – Она обучала немецкому языку. Но она была не единственной. В доме росло пятеро детей и на всю эту компанию было две или три гувернантки.
Одна занималась французским языком, другая немецким… Мой отец знал, например, немецкий. В задней стороне жила престарелая княжна Аргутинская. Это была одинокая, к тому же парализованная женщина, за которой моя мама присматривала. Раз приходит мама к ней, а та сидит в постели мертвая. Помню, как мама кричала от страха и неожиданности. И фрау Оттен и княжна жили с левой стороны дома.
На момент вселения в дом на Чонкадзе братьям было лет по 30 или чуть больше. Отцу Георгия, как он говорит, было лет пять. Отец семейства Николай Бозарджянц до вселения в дом не дожил. А три брата Михаил, Аршак и Иван, расселились по этажам. Самый верхний, третий, достался старшему Михаилу, второй – среднему брату Аршаку (прадеду Георгия). А младший из братьев, Иван, поселился на первом этаже. О нем известно меньше всего.
У Михаила в браке с Варварой Агасьевной родились трое детей – Николай, Эвелина и Маня. У среднего брата Аршака с супругой Софьей Михайловной было двое сыновей – Григорий и Михаил. Братья были погодки. Аршак и один из сыновей Михаила умерли от какой-то желудочной инфекции. А Григорий женился и родил на свет единственного сына Георгия, который живет сейчас в Москве.
Семья прожила в этом доме в полном благополучии и благоденствии недолго, всего каких-нибудь шесть лет, до тех пор, пока в Грузию не пришла советская власть. Дом Бозарджянцев национализировали, жителей уплотнили, выделив братьям в огромном доме по комнате. Дом в основном заселили партийной элитой. Большая часть роскошных апартаментов третьего этажа отошла видному деятелю Алексею Гегечкори. Его фамилия выгравирована на деревянной двери и по сей день.
Караундж старше 32 тысяч лет: о чем говорят древние камни в Армении>>
Приемный зал площадью в 100 квадратных метров также оказался в распоряжении Гегечкори. Правда, ему все же пришлось поделиться им с однопартийцем Долидзе. К этому самому Долидзе как-то приехала свояченица Надя из Абхазии. Девушка была настолько красива, что живший на том же этаже Николай Бозарджянц влюбился в нее без памяти.
Николай прожил с Надей счастливую и долгую жизнь, но детей в этом браке у них не родилось. Обе сестры Маня и Эвелина тоже вышли замуж, но и тут наследников рода Бозарджянцев не случилось.
– Я помню, как Варвара Агасьевна приходила к нам, и они с моей бабушкой Софьей Михайловной – две невестки – по старой традиции, заведенной еще в былые времена, пили кофе и обменивались новостями. Буржуазные замашки сохранялись у них еще долго, – смеется Георгий. – В дореволюционные времена в доме устраивались вечера-приемы. По выходным – званные обеды, на которые собирались известные купцы. Эта традиция сохранялась и спустя долгие годы. Просто со временем она немного трансформировалась.
– В воскресный день за нашим большим столом собирались все сололакские любители лото. Мама сажала меня рядом с собой. Принято было считать, что ребенок приносит удачу. Они играли допоздна, а меня укладывали спать. Иногда подражая им, я выкрикивал с дивана цифры. И взрослые цыкали на меня, чтобы я не мешал им играть.
О любовных похождениях и ключах от сейфа, где деньги лежат
О том, жил ли этот человек в доме табачников, до сих пор нет однозначного ответа. Ни историки, ни гиды к единому мнению так и не пришли. Георгий, который по возрасту просто не мог застать Лаврентия Павловича в этом доме, говорит со всей ответственностью – Берия жил на третьем этаже. В семье не раз вспоминали о любовных похождениях Лаврентия Павловича.
– Тетя Тамара Габуния (урожденная Вашадзе) была замужем за дядей Датико – военным. Она была стройной, привлекательной женщиной, и, конечно, ей, как и любой женщине импонировали знаки внимания от мужчин. И вот Лаврентий Павлович на ниточке спускал с третьего этажа на ее балкон розу.
Жил в доме еще один партийный чиновник, по тем временам министр в какой-то отрасли, – продолжает Георгий. У него было двое детей – сын и дочь, которая была очень красивой девушкой. Берия мимо такой точно бы не прошел.
Между ними случилась связь, в результате которой родился ребенок – девочка. Ребенка очень быстро выслали в Батуми. Что стало с ней впоследствии, не знает никто. Говорили, что она вышла замуж за моряка. Может быть, уехала в другую страну. А мать ребенка выдали замуж за другого известного человека. И в новой семье у нее родилась вторая дочь.
На первом этаже нашего дома жила Лидия Карамановна, – вспоминает Георгий. – В Зугдиди у нее жил племянник Анзор Мелия. Он часто приезжал к своей тете, жил у нее. И Георгий с ним подружился.
Отец Анзора работал на чайной фабрике в Зугдиди и, бывая дома, он обязательно привозил в Тбилиси ароматные брикеты. Вкус этого упакованного в фольгу чая, Георгий помнит и по сей день. А потом Анзор уехал поступать в медицинский институт в Москву. Должно быть, ему пришлось в первопрестольной непросто, рассуждает Георгий, он ведь тогда двух слов не знал на русском языке.
Но Анзор был очень амбициозным, любознательным. Ну а терпение и труд, как известно, все перетрут. Вернулся, начал работать в какой-то клинике, стал заведующим отделением, главным врачом. Сегодня каждый тбилисец знает о кардиологической клинике Анзора Мелия. Не менее известен в Грузии и его сын. Ника Мелия один из самых скандальных лидеров оппозиционной партии "Национальное движение".
Под занавес нашей с Георгием беседы, я спросила у него, с каким бы вопросом он обратился к своим предкам, если бы такая возможность представилась.
– Я бы, наверное, спросил, как им удалось построить такое производство. У них был большой фирменный магазин на Головинском проспекте. И был очень хорошо построен менеджмент. Один из братьев занимался поставками сырья, другой – личным составом рабочих, третий – оборудованием и выходом на рынок.
- Неужто не спросили бы о том, куда семья деньги направила, если таковые остались? Ведь ходили слухи о том, что братья Бозарджянц готовились эмигрировать после прихода советской власти.
- Я думаю, предки мне бы сами рассказали об этом. Ведь я же последний из могикан. И они наверняка назвали бы код от банковского счета или сейфа, – смеется Георгий.
