Карине Арутюнян и Давид Галстян
На рынке в Степанакерте бок о бок работают две сестры - Лесмония и Лилия Оганджаняны. Лесмония, вот уже 30 лет исправно торгующая здесь женгялов хац (традиционная лепешка с зеленью - ред.), рада, что сестра сейчас рядом – несмотря на то, что объединила их война.
Женщин мы заметили случайно – внимание во время нашего "рыночного рейда" привлек их звонкий смех. Сестры пекут женгялов хац, чебуреки, пирожки и вспоминают старые добрые времена. Стараются как-то обходить в своих воспоминаниях наши дни, но если случайно разговор все же заходит о войне, тут же обрывают сами себя и тянутся к платкам.
Лесмония, повидавшая уже несколько войн, во время последней продолжала печь свои лепешки на рынке даже под сигналы воздушной тревоги.
А вот будущее ее пугает.
"У меня нет надежды на завтрашний день. Знаю только, что на этом все не закончится. Завтра могут сказать – отдайте Степанакерт. И во время войны, и после говорят одно, а делают другое", - безнадежно вздыхает Лесмония, ни на секунду не отрываясь от дела и набивая зеленью очередную лепешку.
"Не взяли даже золото": семья из села Азох в Карабахе дважды бежала от войны>>
О Лесмонии мы уже писали. Тогда в разгар войны корреспондент Sputnik Армения беседовал с ней на степанакертском рынке, где женщина, как мы уже отметили, продолжала нести свою вахту.
С того дня в ее жизни многое изменилось - весь оптимизм улетучился. Во время войны она с верой и надеждой пекла лепешки для солдат. Теперь утратила и то, и другое.
Получили дома и отдали азербайджанцам: как война ударила по многодетным семьям в Карабахе>>
"Всех продали!" - этот ее возглас был, пожалуй, красноречивее долгих объяснений.
Лесмония уехала из Карабаха одной из последних. Временно перебралась в Ереван и начала заниматься своим привычным делом в пекарне на улице Абовяна. Но мысленно была все еще с родными краями.
"8 ноября Арцрун Ованнисян (на тот момент пресс-секретарь МО Армении – ред.) хвалился, что завтра будет хорошая новость. Их "хорошей" новостью стала капитуляция. Они знали, что она будет. Одним росчерком ручки всех нас продали - не знаю чего ради. И сегодня говорят, мол вам надо было самим удерживать свои земли, чтобы не отдали. Война была лишь для того, чтобы тем, кто нас продал, было чем оправдываться", - говорит женщина, не заметив, что передержала на плите лепешку.
Хотя во время войны женщина не потеряла никого из членов своей семьи, гибель каждого армянина – ее личная потеря.
Здесь ее дом, ее земля, и она никуда отсюда уезжать не собирается. Да и некуда. Грустно только, что ничего хорошего от завтрашнего дня она не ждет.
Сестра Лесмонии - Лиля, ее пессимизма совсем не разделяет. Она потеряла дом в Гадруте, оставила все нажитое, даже документы не успела взять, но верит, что все наладится, и они снова вернутся домой.
"В Гадруте я была заведующей клубом. Мне 60 лет, мы строили новый дом своими руками. Оставалось доделать кухню, наняли рабочих, мы с мужем работали, чтобы к зиме уже въехать туда и насладиться. Но ничего не успели, нас застала война", - рассказывает женщина.
Лиля приехала в Ереван 5 октября и пекла женгялов хац на перекрестке Северного проспекта и улицы Абовяна. Говорит, что в те дни работа помогала развеяться, но были моменты, когда концентрация давалась с трудом. А отбою от клиентов не было – за лепешками выстраивались огромные очереди.
Рассказывает, что тяжелее всего было узнавать число погибших парней, читать их имена… Потом сама себя перебивает и возмущенно восклицает: "Если сдавать собирались, зачем столько ребят губить надо было?"
"Мы не верили, что все будет плохо, что потеряем наш родной Гадрут, что будет столько жертв. Я два месяца была в таком замешательстве, даже не вспоминала, что оставила все золото дома. То есть сначала думала, что спрятала в надежном месте, а потом все стало настолько плохо, что было не до имущества. Но дом можно вернуть, золото можно вернуть, погибших ребят уже не вернуть, наших земель уже не вернуть", - говорит Лиля и выключает духовку – слишком взволнована, чтобы работать.
Колючая проволока разделила карабахское село Тагавард между армянами и азербайджанцами>>
В эти дни в Степанакерте дела идут не очень: ясное дело - людям живется не ахти, а туристов нет. Если в Ереване пекли до 2000 лепешек в день, то сейчас в Степанакерте – от 50 до 100.
Лиля с мужем снимают жилье в Степанакерте, государство компенсирует арендную плату. Их сын тоже жил в Гадруте: перед войной его семья съехала в отдельный дом. Сейчас сын в Ереване, а они пекут на продажу гадрутскую пахлаву.
Мы уходим, и сестры снова берутся за работу. Женгялов хац – одна из визитных карточек карабахских армян, и его на рынке всегда должно быть вдоволь.
