Марианна Пайтян, Sputnik Армения
В первые же дни войны в ряды "белой армии" вступили не только опытные врачи, но и студенты-медики. Некоторые из них с войны не вернулись, они отдали свои жизни, спасая других. Те, кто вышел из ада войны, повзрослели за несколько дней на несколько лет․․․
Профессия познается в беде
Татевик Хачатрян, студентка 5 курса ЕГМУ, 27 сентября находилась дома, в Мартуни, а вечером 28 сентября она уже была в Степанакерте.
О том, почему ее мама носит очки, а другие люди обходятся без очков, девушка размышляла еще в раннем детстве, и первые мысли о том, чтобы стать врачом, появились тогда же. Уже повзрослев, Татевик нацелилась на IT-сферу, но в 10 классе резко изменила свое решение и по окончании школы поступила в медицинский университет.
Последние два года только усилили уверенность девушки в правильности своего выбора. Она признается, что осознала, насколько важна ее профессия именно в период борьбы с пандемией коронавируса, а потом – на войне в Карабахе. Полученный опыт заставил ее многое переосмыслить в своем отношении к этой профессии.
"Никогда не думала, что могу почувствовать себя настолько полезной тогда, когда я даже еще не стала врачом", - признается девушка.
С началом пандемии Татевик пошла работать волонтером в одну из гостиниц, где находились на изоляции люди с подозрением на коронавирус. Позже она перешла на работу в больницу: многие дни без сна, не вылезая из спецодежды, ели один раз день и т.д. Ей казалось тогда, что хуже этого ничего не может быть, но началась война.
Татевик рассказывает, что там, на войне, она вдруг поняла, что коронавирус - лучшее из худшего.
"Из-за пандемии мы в основном теряли бабушек и дедушек, а во время войны уходили мои ровесники. Я много слышала о войне, читала, смотрела фильмы, но это было совсем другое. Будто все замерло, в городе было темно и тихо, люди разговаривали шепотом, свет отключали даже в больнице. Как будто все было ненастоящим".
Искусство вышивания как искусство выживания: карабахские женщины осваивают новую профессию>>
Она признается, что никогда не была морально готова к подобному. Думает, что если бы не работа до войны на фронте пандемии в напряженной обстановке, возможно, не выдержала бы таких физических и эмоциональных нагрузок. Как ни странно, но опыт работы в условиях пандемии помог быстрее сориентироваться в действиях в дни войны. Несмотря на выработанную стрессоустойчивость, бывали ситуации, когда контролировать эмоции было просто невозможно.
"Перевозили одного солдата из Гадрута, с осколочными ранениями ног. Это случилось буквально на второй день войны, когда у нас в наличии еще не было необходимых материалов и препаратов для оказания ему соответствующей помощи. Пока ехали, я держала его ногу высоко поднятой и все время разговаривала с ним, чтобы парень не потерял сознание. Когда доехали до Степанакертской больницы, и я поднялась с места, то увидела, что я полностью в крови, и почувствовала, как дрожат мои ноги".
Тот парень выжил. Татевик поддерживает с ним связь, и вместе с коллегой даже побывала на его помолвке.
В какие-то моменты посещала мысль, что любой день на войне может стать последним, а потом и это чувство стало привычным.
Она думала о родителях. Девушка говорит, что ничего более важного для нее не существовало. Родина и семья для Татевик - равнозначные вещи. Если у тебя нет родины, считает девушка, то не может быть и хорошей семьи.
Самая страшная бомбежка, под которую она попала, произошла в селе Тох. Она никогда не забудет тот день и то, что увидела.
"Художественную школу превратили в госпиталь, картина как в фильме - произведения искусства, операционный стол, залитый кровью пол. Привезли одного парня, помню только его имя, которое успела прочитать на бумаге - Ара. Ара постоянно двигал головой. Я держала его изо всех сил, чтобы могли поставить катетер. Ноги – в осколках. Отвезли в операционную. Не знаю, почему, но я думала, что осколки удалят, и ногу не ампутируют. Один из врачей сказал, что нашли подколенную артерию, а это означало, что ногу ампутировать не будут. Но когда Ара привезли, ноги у него не было. Всю дорогу от Тоха до Степанакерта я отворачивалась и плакала. Хотела представить себя на его месте: просыпаешься и видишь, что у тебя нет ноги".
28 октября девушка вернулась в Армению, чтобы поздравить маму с днем рождения. В дороге подхватила коронавирус: был инфицирован солдат, которого транспортировали в Ереван. Татевик знала о его болезни, но не думала о том, как защитить себя, важнее было помочь ему.
Она планировала вернуться в Карабах 11 ноября․․․
"9 ноября у меня был день рождения. После того, как прочла новости, несколько дней плакала. Победа была для меня важна, потому что для многих матерей она стала бы утешением, а сейчас…".
Она осознает, что война ее сильно изменила. "За несколько дней мы повзрослели на несколько лет", - говорит Татевик.
Девушка пока не решила, в какой области медицины будет специализироваться, но один из возможных вариантов – психотерапия.
Психологические последствия войны еще долго будут давать о себе знать, говорит будущий врач. Возможно, именно это и определит ее следующий выбор.
Даже очень сильному мужчине сложно было оставаться сильным
Артак Киракосян, 6 курс ЕГМУ, 29 сентября записался на фронт добровольцем, прошел всю войну как врач линейной бригады.
Мать Артака – гипертоник, из-за чего у нее проблемы с сердцем. Это определило его выбор: с детства он уже знал, что хочет стать врачом. Он всегда был убежден в правильности своего выбора, но пандемия и война сделали это убеждение еще более твердым. Артак решил, что после окончания университета он продолжит становление по двум направлениям: выучится на кардиохирурга и реаниматолога-анестезиолога.
Армянское вино должно хранить вкус и аромат Армении: французский сомелье Айк Манукян>>
Молодой человек всегда совмещал учебу с работой по специальности. Во время пандемии он находился, пожалуй, в одном из самых тяжелых мест: был единственным врачом в приюте для бездомных.
Как только началась война, он сразу же связался с министерством и зарегистрировался добровольцем. 29 сентября присоединился к "белой армии" врачом линейной бригады.
Они с командой оставались в Карабахе все 44 дня и даже после подписания соглашения о прекращении огня, продолжали работать, выезжая в разные регионы Карабаха для оказания помощи пострадавшим.
Артак говорит, что слышать о войне и готовиться к ней - это одно, а то, что происходило в реальности – совсем другое.
"Когда мы изучаем военную медицину в университете, нам объясняют, что это ранение встречается редко, это - часто. На этой войне мы, в основном, сталкивались с этими редкими травмами. Огнестрельных ранений было очень мало, в основном, шли осколочные, ожоги от взрывов, фосфорные ожоги, ампутации конечностей", - отмечает Артак.
Он признается, что даже самому сильному мужчине было сложно оставаться сильным.
"Поступил парень с фосфорными ожогами. При таких ожогах нужно постоянно наносить на раны жидкость, не позволять им соприкасаться с кислородом, чтобы боль не усилилась. Мы не знаем, что это за боли. Когда на секунду задерживал… Этого парня в Ереван довез… Когда видел его мучения, не мог себя сдерживать. Этот случай ужасно повлиял на меня. Был во время перевозки один ампутированный парень, но под воздействием лекарств он этого не чувствовал. Кажется, его звали Геворком".
Артак мысленно возвращается в машину Скорой помощи, все 44 дня проходят у него перед глазами, как в кино. Вспоминает разговоры с ранеными во время эвакуации. Говорит, что преимущественно это были молодые парни. Он разговаривал с ними, не позволял им уходить в раздумья, чтобы они не переживали бы то, что с ними произошло, и состояние не ухудшилось бы. Отмечает, что никто не падал духом.
"Был один человек из Кявара, шофер, он говорил: "Доктор, когда меня выпишешь?" Я спрашивал: "Почему?". Он отвечает, что он лучший водитель, должен поехать, оказать помощь ребятам. У него были серьезные травмы, осколочные переломы ноги и руки. Снаряд попал в машину, он был рядом, от волны сильно пострадал. Были парни, которые не могли ходить, говорили: "Сделайте нам перевязку, отпустите". Это и было открытием: никогда бы не подумал, что 18-19-летний парень может быть настолько сильным".
Артак признается, что были дни, когда у него опускались руки: не от взрывающихся бомб, не от кровавого ада, который видел собственными глазами, а…
"Везли офицера с небольшой травмой, но в документах так описали, что думаешь, он сейчас не сможет даже пошевелиться. Ну, сказали, что у него переломы, надо забрать. А он в дороге даже мог сидеть… Вот тогда я отчаялся, потому что вместо этого офицера можно было перевезти парня с более серьезными ранениями".
Последний раз Артак с командой врачей ездил в Карабах 11 ноября․ Они поехали в Карвачар, где им сказали, что раненых больше нет. По предложению Артака, команда врачей вместо того, чтобы вернуться в Армению, поехала в Дадиванк, к ним присоединилась еще одна медицинская бригада. Они поставили свечи в Дадиванке, помолились за мир в стране и в последний раз посетили Термальный источник. Увидели на дороге хачкар-памятник и решили, что должны перевезти его в Армению. Так и сделали. Перед отъездом из Карвачара закопали бутылку с пожеланиями и мечтами и дали слово, что вернутся за "кладом" через несколько лет той же командой.
