О творческом пути, музыкальных предпочтениях и восприятии Армении певица рассказала Sputnik Армения. Беседовала Лаура Саркисян.
— Удалось ли вам познакомиться с Арменией перед выступлением в Ереване?
— Я в Армении во второй раз, мне очень нравится ваша страна. Все то, что я слышала об армянской теплоте и гостеприимстве — оказалось правдой. Здесь и еда безумно вкусная и много улыбок и солнца. Мне нравится самобытность, откровенность людей, теплота, неординарность. Из-за фамилии Габриэль, меня очень часто принимают за армянку, и это приятно. Мы успели побывать в музее Комитаса, посетили мемориал жертв Геноцида армян "Цицернакаберд", осмотрели центр и т.д.
— Таллана Габриэль — это же ваш псевдоним. Как вы его выбрали?
— Это был очень долгий процесс выбора имени, но в конечном итоге звезды сложились так, что с 1998 года я стала Талланой. По большому счету сегодня меня так и зовут. Даже те, кто знаком со мной, не знают моего настоящего имени. Оно известно только родителям и одноклассникам.
— Не было ли сложностей с новым именем?
— Я артистка и у артиста не может быть странных ощущений, связанных с чужим именем. Если мне сегодня кто-то предложит еще раз поменять имя, то я соглашусь.
— В каком возрасте Вы осознали, что сцена и музыка — ваше?
— Я очень долго не разговаривала. Можно сказать, что начала петь раньше, чем заговорила. Мне было годика два-три, наверное, когда начала петь на английском, не зная языка. Мои родители всегда работали, и с самого детства приходилось часто оставаться дома одной. В эти моменты для меня "бебиситтером" была Алла Борисовна Пугачева. Не секрет, что 50% людей в СССР выросли на пластинках Пугачевой. Она единственная, кто был рядом, потому что можно было перевернуть пластинку и опять ты в мире музыки, мире рассказа, присущего Пугачевой. Когда она пела, я всегда себе все очень хорошо представляла, хотя далеко не визуальный человек. Поэтому мой выбор был сделан еще в детстве.
Я очень счастливый в этом плане человек, потому что я знаю много людей, которые не определились до сих пор, а им уже по 25 лет. Я могу похвастаться тем, что у меня не было такой дилеммы.
—Вы единственная артистка в семье?
— Мои родители не артисты. Из нашей семьи только моя тетя Камилла Кальчинская была дирижером. Она начинала в России в тот период, когда женщинам дирижерам было очень сложно, однако в 70-е годы покинула СССР. Долгое время тетя дирижировала оркестром при дворе датской королевы, позже переехала в США.
— Были ли моменты, когда вам хотелось все бросить и заняться чем-то другим?
— Каждое утро начинается с этого ощущения, которое длится до тех пор, пока ты не входишь в музыку, не начинаешь заниматься делом, которое дано тебе. Когда начинаешь петь, включаются камеры, появляется свет софитов, и ты говоришь себе: "как я могла все это хотеть бросить еще утром". Ведь это единственное, где ты по-настоящему живешь. В какой-то степени для артиста его профессия является дыханием. Дышать и петь для меня — одно и то же, но как женщине мне каждый день это хочется бросить (смеется).
— Что является самым сложным в вашей работе?
— Вдохновение. Для любой профессии нужно вдохновение. Однако творческим людям, для того чтобы создать, выразить что-то, постоянно необходима определенная, очень важная доза вдохновения. Мы все время хотим что-то получить, чем-то вдохновиться для того, чтобы пробудить в себе определенные чувства, понятные нам артистам и, пережив их, рассказать остальным. Это и есть самое сложное.
— Каков рецепт вдохновения и случаются ли кризисы?
— Безусловно, ведь недаром нам знакомо понятие музы. Для артиста муза — это счастье. Иногда бывает, что вдохновение надолго уходит, и не знаешь, чем его привлечь. От этого нет панацеи. Порой приходят в жизни такие неожиданные ресурсы вдохновения, о которых ты и не подозревал.
