Въезжая в Ереван от Монумента вниз, к Политехническому, видишь обложенные базальтовыми многогранниками подпорные стены идущего змейкой шоссе. Странно: несмотря на преклонный возраст (около 70 лет) из обрамляющей дорогу стены выпало лишь несколько облицовочных плиток. Как так?
Тем, кто не знает: отделка стен ведущей в Ереван дороги — дело рук солдат германского вермахта. Точно так же, как и построенные в середине сороковых некоторые общественные сооружения и жилые дома. В частности, дом под номер четырнадцать. Он — на улице Шаумяна, где когда-то размещались министерство автомобильного транспорта, фотохроника "Арменпресс" и магазин "Электротовары".
У солдат германского вермахта была лишь одна возможность оказаться в Ереване: сдать автомат "Шмайсер МП-40" и взять в руки лопату. Таким образом есть основания утверждать, что немалый вклад в армянское градостроительство внесли и пленные немецкие солдаты.
Сведения о судьбе военнопленных, отбывавших трудовую повинность в Армении, долго держались в тайне и были рассекречены лишь в конце девяностых годов прошлого столетия, когда Министерство Национальной безопасности республики распечатало часть архивов бывшего КГБ Армянской ССР, дав возможность узнать хотя бы кое-что из того, что было.
Итак, немецкие военнопленные, число которых не раскрывалось, содержались неподалеку от озера Севан, в подведомственном МВД СССР лагере под номером 115. Отсюда их каждое утро, включая выходные и праздничные дни, вывозили на принудительные работы. Построили они много чего и все, что построили (не только в Ереване), остается в целости и сохранности.
А теперь немного о другом, не менее важном. Вы не поверите, но ереванцы и даже те, к кому не вернулись с войны, после победы к врагам отечества ненависти не испытывали. Из воспоминаний автора-очевидца.
Сразу после войны, когда наша семья перебралась в готовый блок (так тогда называли отсек) дома номер 14 по улице Шаумяна, военнопленные еще примерно год достраивали оставшихся два. "Фрицев" привозили на стройплощадку под конвоем автоматчиков, расхаживающих по периметру дощатого забора, отчего обитателями "зоны" в некотором смысле становились и жильцы недостроенного дома. Надо ли говорить, что спустя недолгое время всех конвойных, а вместе с ними и "фрицев" мы уже знали по именам и в лицо.
Где-то к полудню старший по конвою, ударяя одной железякой по другой, объявлял перерыв. Обед военнопленным, как, впрочем, и их охранникам, выдавался сухим пайком, а вот дополнительно питание, как тем, так и другим, нашими матерями и сестрами. Благодарные немцы платили чем могли: мальчишкам дарили выструганные из дерева трещотки и свистки, взрослым — табуретки, лавки, ложки и тому подобное для домашнего обихода, а всем вместе — сольное исполнение немецких шлягеров того времени на губной гармошке.
Но вот наступил 1949 год. "Наших Фрицев" решили отправить по домам — сказать, что они были счастливы, все равно что ничего не сказать. Что запомнилось? Проводить их собрались почти все жильцы, включая любимого всеми Спартака Кнтехцяна со второго этажа, известного впоследствии архитектора. Но тут еще одно отступление.
Спартак ушел на фронт совсем еще юнцом, вернулся таким же молодым, но без ноги. И это еще не самое страшное, что могло ожидать его в той страшной мясорубке. Теперь, в родном Ереване, он был вынужден каждый день глаза в глаза смотреть на сделавших его инвалидом немцев, но сказать, что видел он их при этом как бы в прицеле автомата, нет, такого не наблюдалось. Английский драматург Джеймс Барри, говорил: "Надо всегда быть чуточку добрее, чем необходимо". Именно так Спартак Кнтехцян и поступал. Выйдя к отъезжающим на родину немцам, он строго посмотрел на охранников и сказал матери: "Неси водку! ". "Кому? " — спросила мать. "Фрицам! " — ответил сын.
…Между тем, домой вернулись не все сидельцы лагеря 115. По меньшей мере двадцать три из них оказались в камерах КГБ. Зигмунд Бахман, Йоган Гесс, Эрик Кункель, служившие в частях СС, сохранили верность фюреру и в плену. Как следует из материалов КГБ, эти офицеры составляли списки активистов созданного в лагере антифашистского комитета и запугивали их расправой по возвращении в Германию.
Выдержка из досье на Эрнста Рустлера, офицера разведки артиллерийского батальона. "Консервативно настроен, оголтелый сторонник фашистского режима, член нацистской партии с 1937 года, препятствует распространению идей интернационализма среди военнопленных". Чтоб не сильно препятствовал, в мае 1949 года, суд приговорил его к десяти годам заключения, но уже в 1953 году Рустлер был освобожден и отправлен на родину.
На двадцать пять лет лишения свободы были осуждены Горст Вебер и Готфрид Ройтер, но это уже другая история.
