О творческом пути дирижера, семейной истории, потерянном дяде и многом другом Орбелян рассказал Sputnik Армения. Беседовала Лаура Саркисян.
—Как так получилось, что Вы начали заниматься музыкой с четырех лет?
— К нам домой в Сан-Франциско приходила русская учительница, которая давала уроки моим старшим брату и сестре. Мне тогда было четыре года и после каждого их занятия, я садился за рояль и воспроизводил все, что играли они. Моим родителям пришла в голову мысль, что может музыке надо обучать меня, а не брата с сестрой. Так я и начал заниматься музыкой, которая мне давалась легко. Мои родители, хотя и не были профессиональными музыкантами, были мной довольны — им было приятно видеть меня за роялем. Музыкой в семье занимался мой дядя Константин Орбелян- старший. Меня назвали в его честь.
— Когда пришло осознание того, что музыка — это Ваше?
— Я всегда знал, что музыка — мое призвание. Кстати, она и привела меня в Советский союз, где в качестве пианиста я дал 25 концертов. Первый из них состоялся в Ереване в сентябре 1989 года, где я выступал с филармоническим оркестром под руководством дирижера Лориса Чкнаворяна. Мы играли концерт Арама Хачатуряна. Это стало знаменательным событием в моей жизни: с одной стороны в Ереване собрались мои родители, дядя, бабушка, с другой — было волнительно вернуться в прошлое, ведь я некоторое время (в 1970 году) учился в Ереванской государственной консерватории имени Комитаса у Юрия Айрапетяна (народный артист СССР, — ред.). Последующие концерты состоялись в других городах союзных республик — Тбилиси, Москве, Петербурге, Риге, Вильнюсе, Сибири.
В начале 90-х скрипач Андрей Корсаков пригласил меня сыграть концерт Шостаковича с государственным камерным оркестром СССР в Большом зале Московской консерватории. Концерт, где я играл с молодым трубачом Сергеем Накаряковым, состоялся 1 декабря 1990 года. Однако к великому сожалению, через шесть недель не стало Андрея Корсакова, и мне предложили занять его место — стать главным дирижером и художественным руководителем государственного камерного оркестра СССР.
Это было беспрецедентным событием в музыкальном мире СССР, ведь Минкульт страны впервые одобрил кандидатуру дирижера-иностранца на такой пост. Мое сотрудничество с оркестром продолжалось 19 лет — до 2009 года. Я ушел с этой работы и взялся за руководство другого московского оркестра. В 2012 году, после концерта в Литве, мне предложили стать возглавить оркестр в Каунасе (город в Литве, — ред.). После смерти Гегама Григоряна (всемирно известный тенор, — ред.) мне предложили занять его должность и стать художественным руководителем национального академического театра оперы и балета имени Спендиаряна.
— Так Вы больше кто — дирижер или пианист?
— Я музыкант. Сегодня я больше дирижирую, чем играю, и моя квалификация концертного пианиста в прошлом. Как раз некоторое время назал я вернулся из Мексики, где у меня были концерты с самой известной меццо-сопрано в мире Элиной Гаранча.
— Расскажите, пожалуйста, семейную историю, связанную с дядей.
— В 30-е годы XX века мой отец, бабушка, дедушка, дядя проживали в Баку. Дед был арестован в 1936 году, а бабушка — в 1938. В 1938-м же деда расстреляли на Лубянке, а бабушка отсидела 10 лет: сперва в АЛЖИРЕ — Акмолинский лагерь жен изменников Родины в Казахстане, затем ее отправили в лагерь НКВД, базирующийся в городе Медвежьегорск в Карелии. Во время Второй мировой войны моего отца забрали на фронт. Вскоре он попал в плен к немцам, а после войны оказался в американской зоне, где ему было предложено уехать в США. Прошло много лет, переписываться не было возможности, о судьбе своих родных мой папа ничего не знал.
В 1956 году мои родители оказались в Сан-Франциско на фестивале советского кино, где показывали фильм "Сердце поет" — трогательную историю про певца Артура Айдиняна. В этом фильме есть сцена, где дирижирует молодой дирижер. Вдруг моя мама обратилась к отцу и сказала: "Гарик, мне кажется, это твой брат".
Отец в молодом и статном дирижере не узнал своего брата, ведь он его видел в последний раз, когда тому было 10 лет, а сейчас перед ним на экране был молодой человек во фраке. Впоследствии оказалось, что Константин Орбелян не только дирижировал в этом фильме, а еще и совместно с Александром Арутюняном (армянский советский композитор, — ред.) написал музыку к киноленте.
Папа стал писать анонимные письма на их бакинский старый адрес, и кто-то передал письмо моей бабушке. В 1959 году в Сан-Франциско приехал Никита Сергеевич Хрущев (Первый секретарь ЦК КПСС, — ред.), и мой папа каким-то образом смог попасть на прием, где познакомился с членом политбюро Фролом Козловым. Они разговорились и во время беседы Козлов не без удивления спросил у моего отца "вы очень хорошо говорите по-русски, где так научились", на что папа ответил — "там же, где и Вы".
Папа рассказал ему свою историю. Это было как раз после 20-го съезда КПСС, во времена так называемой "хрущевской оттепели". Папа сказал, что хочет видеть свою маму, на что ему ответили, что он может беспрепятственно въехать в СССР. Но папа хотел, чтобы его мать была рядом, видела как он обустроился в США. Уже через три месяца папа встречал мою бабушку в Сан-Франциско. Так началось воссоединение нашей семьи. Однако моего дядю Константина папа увидел только в 1970 году. В последний раз отец его видел в 1941 на перроне бакинского вокзала, когда папу забирали в армию.
— Совет от Константина Орбеляна-старшего, который запомнился больше всего?
— Дядя давал мне много советов, однако запомнилось следующее: всегда быть профессионально подготовленным, беспощадным на репетициях и добрым на концертах (смеется).
— Что самое сложное в профессии музыкант?
— Оставаться честным и искренним, и не пытаться быть кем-то другим.
— Как вы проводите Ваш досуг?
— У меня его практически нет. Мой досуг — моя работа, и мне нравится регулярно работать, добиваться чего-то, планировать. У меня очень много планов, гастрольных в том числе. Если человек делает то, что ему нравится, ему не надо просто сидеть на пляже. Хотя это тоже важно. Летом обязательно выбираюсь… на недельку (смеется).
