Министр финансов Армении Вардан Арамян рассказал в большом интервью Sputnik Армения о главных задачах финансовой системы Армении, частности, о проводимых реформах, управлении госдолгом, использовании опыта зарубежных коллег и своем отсутствии в списке кандидатов в депутаты от Республиканской партии Армении. Беседовала главный редактор Sputnik Армения Алина Ордян.
— Господин Арамян мы не раз слышали — как от политических деятелей, так и на других площадках, — что развитие экономики является единственным решением стоящих перед Арменией проблем. То есть только благодаря развитию мы сможем достичь успеха. В этом плане мы выделили несколько вопросов. Однако так как вы только вернулись из России, мы бы хотели, чтобы вы рассказали поподробнее о том, каких договоренностей Вы там достигли?
— Здравствуйте. Спасибо за предоставленную возможность. Мы с моим российским коллегой Антоном Силуановым провели весьма конструктивную встречу. Мы пришли к согласию по всем вопросам повестки, которая касалась взаимопомощи и сотрудничества. Хочу сообщить, что наши российские коллеги поддерживают наши многочисленные инициативы. Например, мы договорились, что они окажут нам содействие во внедрении электронной системы управления правительственными финансами. Они выделят нам грант в размере 8,2 миллиона долларов для достижения данной цели.
Это та электронная площадка, с помощью которой мы сможем повысить эффективность, прозрачность, подотчетность нашей финансовой системы. Наше общество сможет в оперативном порядке отслеживать, куда и как тратятся деньги налогоплательщиков. Мы договорились, что в ближайшее время подпишем соответствующее соглашение.
Благодаря небольшому кредиту, предоставленному Всемирным банком, нам удастся внедрить эту систему.
Российские коллеги окажут нам содействие по широкому спектру вопросов. Так, наши специалисты смогут поехать в Россию и даже в третьи страны, причем за счет средств бюджета Минфина России. Я думаю, что это большой шаг.
— То есть, существует обширное поле для сотрудничества?
— Да, довольно большое. Вся соль этого сотрудничества в том, что оно будет довольно широким. Нужно понимать, что в некоторых сферах Россия, как и Армения, является развивающейся страной. Так что в некоторых областях другие страны опережают нас и их опыт богаче, чем наш или российский.
Это не значит, что Армении нечего предложить своим коллегам. Например, в плане управления государственным долгом Армения среди стран СНГ является одним из лидеров. Так, государственные облигации Армения внедрила в экономику намного раньше России. Таким образом, есть сферы, где у армянского Минфина богатый опыт.
— Можно ли сказать, что Минфин выстраивает свою политику с учетом менталитета народа?
— Экономист, которому я симпатизирую как специалисту, — Дени Родрик, профессор Гарвардского университета. У меня не раз была возможность беседовать с ним. В последнее время он выпустил очень хорошую книгу о развивающихся экономиках. Главный постулат его труда таков: не нужно делать то, что делают другие, и пытаться это повторить.
Копия остается копией. Необходимо следить за тем, что делают другие, но при этом "выпекать" свой пирог. В том же ключе мы действовали при внедрении пенсионной системы.
— Ее довольно много критиковали.
— Я уверен, и не раз говорил об этом, что грядущие поколения поймут и оценят, сколь глубинные реформы мы осуществили и от какого финансового бремени избавились.
Реформа предполагает иную линию поведения, иное мышление. Общество привыкло тратить "все и сейчас", например, с шиком отдыхать или покупать дорогостоящий автомобиль в кредит. Все дело в мышлении.
Следует повысить уровень финансовой грамотности населения. С другой стороны, есть народы "бережливые" с экономической точки зрения и народы с преобладающей потребительской психологией.
К примеру, у народов Азии превалирует психология накопления сбережений. В свое время нас критиковали за пенсионную реформу, утверждали, что в Армении очень низкий показатель ВВП на душу населения, сетовали, мол, зачем нам сбережения граждан. Наш ответ критикам был таким: чтобы добиться инклюзивного экономического роста, следует привлекать инвестиции. Они же в свою очередь зависят от сбережений. Это аксиома.
Так, у "бережливых" народов более высокие темпы роста. К примеру, у китайцев. В Армении же человек, получающий 1000 драмов, либо тратит все без остатка, либо берет кредиты и тратит еще больше.
Сбережения в будущем эффективно внедряются в экономику. У нас эта проблема есть, и она глубока.
Проблема эта сказывается на потенциале экономического роста — он замедляется. А экономическое развитие есть основа всего — сильной армии, социального обеспечения пенсионеров и т.д.
Хочу обратиться к заявлениям представителей оппозиции о том, что в случае победы на выборах они повысят пенсии и зарплаты. Это возможно либо за счет налогов, либо долгов.
Если ты не нацелен на экономический рост (а наша команда нацелена на решение этой задачи), а планируешь увеличение размера зарплат и пенсий перманентно, по мере того, как "набираешь ход", то твои заявления порождают резонный вопрос: откуда брать на это деньги?
А потому выход из сложившейся ситуации заключается в обеспечении экономического роста. И участвовать в этом должны все прослойки общества.
— Вы упомянули о государственном долге. Как мы можем обеспечить экономический рост, когда у нас внешний долг составляет около 6 миллиардов долларов?
— Первое, что хотелось бы отметить, то, что долг не настолько опасен, если ты можешь им управлять и у тебя есть инструментарий, благодаря которому ты можешь контролировать долговые потоки.
Избежать долгов не удастся. В нынешних условиях (когда ВВП составляет 3,5 тысячи долларов на душу населения) Армении нужны средства для инвестиций в инфраструктуру. Частный сектор в нее инвестировать не будет.
Частные лица не будут строить дороги, водопроводы, линии электропередачи и т.д. Государство вынуждено инвестировать в эти сферы, чтобы сделать экономику привлекательной для частников.
Когда налоговых поступлений недостаточно для покрытия всех расходов, как текущих (пенсии, зарплаты и т.д.), так и капитальных (инфраструктуры), приходится брать в долг.
Беря деньги в долг и создавая инфраструктуру, которая укрепляет макроэкономический фундамент, государство закладывает основу дальнейшего экономического развития.
А рост этот является залогом решения всех остальных вопросов, в том числе, выплат по долгам.
Долг правительства Армении с учетом долга Центрального банка составляет 54,4% от ВВП страны. Кризис, связанный с внешним долгом, возможен при разных коэффициентах. К примеру, в 1998 году внешний долг России составлял порядка 30% от ВВП, а в Аргентине в 2002 году — 123%.
Судить об опасности долга на основании одного показателя неверно. Важно то, позволяют ли кредиты наращивать экономику. Мы сегодня отдаем предпочтение тем кредитам, которые дают возможность для экономического роста или решают стратегические задачи.
По ряду показателей Армения находится в числе стран с низким долговым бременем.
Это примерно пять-шесть показателей, например, существующая ценность долга, экспорт и т.д. Мы еще не перешли рубеж стран со средним долговым бременем.
Минфин проводит сейчас исследование, чтобы оценить перспективы, связанные с размером долга в последующие пять-шесть лет. Начальные результаты показывают, что Армении в эти годы ничего не грозит.
Дефолта не будет, это невозможно, и на это указывают несколько показателей. Следует также помнить, что значительная часть долга приходится на льготные кредиты.
При управлении долгами очень важно поддерживать связь с международными инвесторами, чтобы брать кредиты на приемлемых условиях.
— Вы заявляли о революционных изменениях в процессе государственных закупок. Каковы результаты?
— У меня и моих коллег есть "шпаргалка" по части наших инициатив. Мы подготовились к реформам заблаговременно, чтобы держать руку на пульсе, правильно распределить ресурсы и время. Думаю, было бы глупо выступить с инициативой, не подготовившись к ней заранее.
— Не амбициозно ли это заявление, у нас есть реальные результаты?
— Мы запланировали глубинные изменения в различных сферах, однако, так как вопрос касался госзакупок, остановлюсь на нем. В обществе преобладают скептические настроения, неуверенность, базирующаяся на слухах о служебных злоупотреблениях и участии в тендерах компаний, которые принадлежат ответственным чиновникам.
Иногда организаторам тендеров удавалось, по субъективным причинам, выталкивать из борьбы потенциальных победителей, что вызывало недовольство в обществе. Отсюда — скептицизм, коррупционные риски. Выйти из этого положения можно при наличии новой законодательной философии, направленной на повышение уровня прозрачности, определение правил игры, стимулирование конкуренции.
Мы пошли на конкретные и смелые шаги. Первое — риски появляются тогда, когда у тебя сложный закон о закупках. У нас было семь видов закупок, что вызывало суматоху среди хозяйствующих субъектов. Мы упростили закон и снизили виды закупок до четырех.
Второй вопрос, который Минфин решил — устранение формальных требований, из-за которых компании могли выбыть из борьбы.
Мы также ввели новый механизм обжалования — один из элементов, необходимых для слаженной работы системы государственных закупок, который начнет действовать в апреле.
Кроме того, действующее законодательство обязывает потенциальных участников тендера предоставлять информацию о своих владельцах и аффилированных лицах.
— Словом, система была упрощена?
— Да, упрощена. Каждый член Комиссии по госзакупкам перед каждым тендером подписывает документ, подтверждающий отсутствие каких-либо связей с участвующими в конкурсе компаниями.
Внедрение же электронной системы позволит получать заявки от компаний без указания ее названия на первоначальном этапе. Они нумеруются лишь запросами — "предложение 1", "предложение 2" и т.д. Все предложения автоматически раскрываются после завершения периода приема заявок.
В дальнейшем информация о предложениях и причинах отказа становится общественно доступной, и возможность с ней ознакомиться будет у каждого гражданина.
Все эти изменения будут способствовать повышению уровня прозрачности и подотчетности обществу во всех случаях, связанных с возможными коррупционными рисками.
Однако мы все — не Нобелевские лауреаты. Возможно, будут случаи, когда представители общественных организаций, СМИ обнаружат какие-то упущения. Мы просим сообщать нам о них, это поможет в деле последовательного совершенствования программ.
— Премьер-министр изначально акцентировал внимание на важности привлечения инвестиций. У нас есть прекрасный "инструмент" — диаспора. Какой инструментарий разрабатывает правительство и в частности — Минфин, чтобы предложить нашим соотечественникам привлекательные условия для инвестиций. В данном случае, наверное, стоит прежде всего иметь в виду армян России, которые должны были отреагировать на призыв премьер-министра. Есть ли отклики от наших российских соотечественников?
— Вне зависимости от того, кто инвестор — армянин из диаспоры или иностранец — действует золотое правило: ты должен создать соответствующую среду, чтобы инвесторы чувствовали себя комфортно в твоей экономике. А обязательным условием является макроэкономическая стабильность.
Бизнес-климат как футбольное поле, которое должно быть ровным, чтобы "игре" ничего не мешало. А значит, наша задача состоит в том, чтобы обеспечить необходимую среду, "ровное поле" для бизнеса.
Вторым важным аспектом является обеспечение одинаковых правил игры для всех хозяйствующих субъектов.
Каждый инвестор должен быть уверен, что правила игры одинаковы для всех. Когда мы говорим о борьбе с монополиями, о создании конкурентного рынка, подразумеваем именно этот механизм.
А наблюдать за "матчем", следить за соблюдением правил игры всеми игроками будет общество. Именно "шум трибун" должен помогать судье фиксировать все нарушения.
Что касается диаспоры, то она внимательно отслеживает действия правительства.
В ходе визита в Москву мы получили первые отклики на политику правительства. И хотя за три-четыре месяца трудно добиться значительных результатов, у армян диаспоры постепенно появляется уверенность в том, что мы идем по правильному пути.
— Можно сказать, что наши соотечественники готовы играть в этот "футбол", когда будет готово соответствующее "поле"?
— Инвесторы тоже должны помогать в осуществлении этой политики.
Премьер-министр призвал "не ждать". Мы готовы услышать призыв, если идем в неправильном направлении. И подобные инициативы уже есть. К примеру, не так давно один наш канадский соотечественник сделал нам предложение в сфере горнорудной промышленности.
В долгосрочной перспективе — идея создать фонд, который в будущем выйдет за пределы Армении и интегрируется в рынок международного капитала.
— Разные политические силы осуждают Армению за членство в ЕАЭС. Критикуют, в основном, за то, что сократились западные инвестиции, снизился торговый оборот. Есть ли у нас на этом направлении реальные упущения, позволяет ли законодательство пользоваться всеми возможностями этого поля?
— Я не разделяю критики по поводу вхождения Армении в ЕАЭС. Здесь не учитывается один факт — санкции против России существенно испортили всю картину. Уверяю, мы вступили в ЕАЭС не "внезапно".
Нами проведено два исследования на предмет экономического эффекта от создания углубленной и всеобъемлющей зоны свободной торговли (DCFTA) с ЕС. С этой целью Минфин обратился к двум международным компаниям ECORYS и CASE, которые проводили анализ и для Грузии.
Другое исследование — относительно выгоды от вступления в ЕАЭС — проводил сам Минфин при помощи специалистов Всемирного банка.
У нас с ЕС действует система GSP+, которая практически сводит к нулю экспортные таможенные пошлины. Со странами СНГ тоже есть подобные договора. То есть тарифные регулировки в данном случае не имеют особого эффекта.
Другой инструмент касается нетарифных регулировок: лицензии, фитосанитарные сертификаты и т.д. Именно здесь играет важную роль тот факт, куда и какой товар экспортируется.
В Европу мы экспортируем главным образом сырье (около 93% приходится на железную руду и другие горнорудные ископаемые), для этого не нужны ни лицензии, ни сертификаты, следовательно, их введение или отмена не имеет эффекта. Готовая продукция идет в Россию, арабские страны, какая-то часть в Китай. То есть здесь, в рамках ЕАЭС, гармонизация нетарифных регулировок имела намного более значительный эффект.
В Минфине провели сравнительный анализ двух исследований. Подписание DCFTA давало Армении в краткосрочной перспективе 0,6% дополнительного экономического роста. Вхождение же в ЕАЭС только за счет льготной цены на газ обеспечивало рост в 1,3% (2,2% в долгосрочной перспективе).
Только тот факт, что в рамках ЕАЭС не взимается таможенная пошлина на газ (30-процентная), дает Армении 130-140 миллионов долларов в год, что составляет порядка 1,3-1,4% ВВП.
В первом случае повышение цены на газ в свою очередь привело бы к мультипликационному эффекту в других сферах экономики. Таким образом, чисто экономически Армении было выгоднее вступить в ЕАЭС.
Если бы Армения не вошла в ЕАЭС, у хозяйствующих субъектов появились бы дополнительные расходы. В настоящее время регистрация хозяйствующего субъекта в реестре Армении автоматически фиксируется российскими коллегами, что значительно облегчает экспорт.
Однако санкции против России негативно отразились на Армении: экспортные показатели, упавшие в 2016 году, постепенно возвращаются к прежнему уровню. И уверен, что тенденция роста получит свое продолжение.
Шок отступает, и мы видим реальный эффект от вступления в ЕАЭС, ведь хозяйствующие субъекты получают беспрепятственный доступ на российский рынок: таможенные ограничения сняты.
Даже специалисты Всемирного банка резко улучшили позиции Армении в рейтинге "Doing Business", так как нерейтинговые ограничения были сняты.
Вхождение в ЕАЭС нисколько не мешает стране углублять отношения с ЕС и работать над новым договором.
— Много говорится о единой валюте. Каковы интересы и опасности для стран в том вопросе? Как специалист, в двух словах, охарактеризуйте.
— Как правило, интеграционные проекты предполагают шесть этапов. Льготная торговля — соглашение о свободной торговле — таможенный союз. Мы еще не завершили унификацию законодательства на этом этапе, мы его еще не переварили. Союз работает, но есть вещи, которые должны постепенно выйти.
Когда этот этап будет пройден, можно будет переходить к следующему — свободному передвижению людей и капитала. Созданию общего рынка. И только после унификации законодательства в данной сфере можно говорить о пятом уровне — единой валюте.
Вот тут придется принести в жертву свою денежно-кредитную политику, как это имеет место в ЕС. Однако в том случае существовала одна проблема — не был пройден четвертый этап.
Еще есть этапы, которые следует завершить, только после этого можно будет думать о единой валюте, способной максимализировать экономический эффект для всех стран-членов ЕАЭС.
— У нас началась предвыборная гонка, и я не могу обойти вопрос о том, что Вы достаточно долго входите в состав Республиканской партии. Однако мы сегодня видим, что Вас в избирательных списках нет. Насколько важно ваше членство в партии в плане текущей работы?
— Мой подход таков: партия — это определенный клуб, члены которого разделяют одни и те же идеи. Это команда, несущая ответственность за определенные процессы. В управлении государством не все могут выполнять одну и ту же функцию. Не все могут быть капитанами или штурманами на корабле, плывущем по неспокойному морю.
Моя функция заключается в управлении министерством финансов, потому что там очень много работы. Это та сфера, где ни одна страна не может похвастаться тем, что достигла предела и ей больше нечего делать в плане повышения эффективности и прозрачности.
— В случае победы республиканцев, мы будем продолжать с Вами работать?
— Это должна решать команда. Честно говоря, я никогда не преследовал цели быть в каком-то определенном месте. Цель жизни одна — где бы ни был, быть преданным работе и делать ее максимально хорошо. Это залог победы. Куда бы ни определила меня команда, важно, чтобы мои возможности были использованы по максимуму.
Помогать своей партии можно и не участвуя в предвыборной кампании.
Если я из Республиканской партии и, получив эту должность, показываю определенный результат, это тоже может дать народу уверенность, что в сфере все идет в правильном направлении.
Не все обязаны вступать в избирательную гонку, часть команды должна продолжать работу в тылу, чтобы государственное "колесо" не остановилось.
