Предусмотрительно уведомляя, что в случае с ним весеннее обострение не при чем, автор начинает с других.
В полузабытые шестидесятые, когда пассажиров, летевших из Еревана в Москву (и обратно) кормили икрой, когда с застольной «Эй джан, Ереван!..» ни один шлягер Евровидения и рядом не стоял, когда шариковые авторучки не выбрасывались в мусорное ведро, а многократно заправлялись, по ереванской улице Абовяна в ботинках на босу ногу и рвани на тощем теле курсировал громогласный исполнитель оперных арий — Далулэ.
А по проспекту, носящему имя товарища Сталина (ныне Маштоца) носился бледнолицый молодой человек с горящим взором и распущенными волосами. Молодой человек напоминал Христа и одновременно шпиона. Христа — из-за легкой, летящей походки (не шел, а как бы стелился по земле), а шпиона — из-за непомерно длинных волос, которые вполне могли обернуться париком. К чему, скажите, советскому человеку парик, если он, как утверждалось в тогдашних шпионских романах, не собирался прятать под ним секретные карты?
Ереванские старожилы должны помнить по меньшей мере еще двух городских сумасшедших. Карабалу — тот подходил к женщинам и дарил им цветы, (в чем тут нарушение этики, не говоря уже о психике?), другого, звали "Берин" — этот предлагал билеты в театр, которого не было, но дураков платить за то, чего нет, тоже не было.
Других легальных психопатов кроме Ленина, о котором через абзац, автор, к сожалению, не знает. Сожаление — от солидарности со Станиславом Ежи Лецем, предупреждавшем: «Мир без психопатов? Он был бы ненормален». Из чего следует, что вторая половина двадцатого века была прожита ереванцами в нормальном мире. В данном контексте не может не радовать и то, что столица Армении, пожалуй, единственный город в мире, поставивший памятник своему сумасшедшему — «Карабале».
Вот теперь, собственно, о Ленине.
В ряду ереванских бабахнутых он занимал особое место, поразительно точно повторяя внешний облик вождя мирового пролетариата. При этом сходство было не только в лице, но и повадках, манере, рассматривая собеседника, держать голову чуть наискосок, затем резко разворачиваться и бочком отходить в сторону.
Сумасшествие Ленина нельзя было называть немотивированным — ушибло его, скорее всего, из-за гипертрофированной любви к власти — он хотел видеть ее всегда, днем и ночью, находиться с ней рядом, в результате чего нередко приближался на опасное для себя расстояние. Как это выглядело в натуре?
В день заседаний бюро, перед тем как к зданию ЦК начинали съезжаться автомобили высших руководителей Армении, у так называемых "верхних ворот", в которые позволялось въезжать строго ограниченному контингенту, летом и зимой, в жару и ненастье, в любую погоду стоял Ленин. В миг, когда автомашина без номерного знака на переднем бампере (знак особой важности!) вкатывалась в ворота, Ленин выдвигался чуть вперед, отводил одну руку за спину и совершал приветственный взмах другой. Ничего другого — слов, артикуляций, жестов — ровно столько. Милиционеры у ворот верили Ленину как себе. Знали, бросаться под колеса, передавать письма или выкрикивать что-то неприличное Ильич не станет. Чай, не один год тут ошивается…
Удивительно: в приветственном взмахе руки и едва уловимом книксене членам бюро ЦК особого подобострастия не замечалось. Так равные могли здороваться с равными и все бы хорошо, если бы приветствие не оставалось безответным.
Не раз и не два, картину в натуре, автор обнаружил по меньшей мере две поведенческие особенности высших руководителей Армении. Первая — способность видеть, но не замечать. Вторая — находясь в любой диспозиции, смотреть на нижестоящих сверху вниз. Применительно к нашему Ленину это означало, что если начальник в машине сидел, а Ильич у ворот стоял, и потому в чисто геометрическом соотношении располагался выше, то тот, кто сидел, на того, кто стоял, все равно, смотрел как бы сверху вниз. Навык приобретенный не вчера, не утраченный и поныне.
…Следы Ленина затерялись во времена, когда коммунистическая власть стала сходить со сцены, а взамен пришла новая. Почему новые не удостоились внимания Ленина, автор не знает.
Ладно, Ильич, исчез, но куда подевались другие малахольные? Где они, последователи ленинизма, капитализма, потомки Карабалы, Далулэ, не мешающие никому жить, но придающие городу особую неповторимость и необъяснимый шарм. Где их искать? Нет ответа.
— Смотри шире, копай глубже, ищи лучше и увидишь — Ленин с нами!- посоветовал один ереванский старожил. Ищу…
Зачем автору это надо? Как говорил один литературный персонаж, "Как-то легче дышится, когда точно знаешь, что в мире есть другие такие же придурки. Моей крыше приятно съезжать в сопровождении чужих крыш, выбравших примерно то же направление движения".
Выбор за нами!
