Sputnik, Лев Рыжков
Чем ценны кинофестивали? Понятно, что красной дорожкой, возможностью посмотреть фильмы, которые в широком прокате никогда не покажут. Но для тех, кто делает кино, это – уникальная возможность пообщаться с представителями других школ, обменяться опытом – то есть, посмотреть на других и показать себя. Традиционно свои работы показывают на Московском Международном кинофестивале кинематографисты постсоветского пространства.
Без руля и ветрил
Что такое кинематографические школы? Есть одна, большая, с которой знакомы, в принципе, все. Голливудская. Она работает по законам, которые известны настолько, что уже стали штампами. Есть европейское кино, которое простые зрители раньше знали хорошо, а сейчас оно фактически ушло с массовых экранов, но жить, оказывается, не прекратило.
Жителям постсоветского пространства знакома советская киношкола. Это, если прибегнуть к языку образов, такой вот парусник, от которого в бурные 90-е отвалилось все, что можно, но который, тем не менее, куда-то себе плывет, хотя и совсем не понятно – куда именно. Как у яхты капитана Врунгеля отпали от гордого имени "Победа" две первых буквы. Так и здесь: советский кинематограф стал теперь российским. И несется по волнам такая яхта "Беда".
Но и помимо этих, всем известных, есть и другие киношколы со своими традициями: иранская, индийская, китайская, индонезийская (очень, кстати, мощная), северокорейская. И вот на фестивалях все эти хранители умений и традиций встречаются и показывают достижения.
И, конечно, интересно – что же происходит с национальными кинотрадициями стран СНГ? Хранят ли они знания и умения старой советской киношколы? Или же пытаются встроиться в какую-то другую традицию? А может быть родилось что-то свое, самобытное?
Все это – динамичные, развивающиеся традиции. Сценаристы находят интересные ситуации, острые социальные конфликты. Режиссеры – бодро и интересно это все показывают. Любопытно было обнаружить, что в мировом кино – вообще, в принципе, нет тех маркеров, которые считаются в России признаками большого кино. Не показывают по пять минут одно и то же дерево. Не смотрят по три минуты в камеру молчащие унылые люди. Все – и азиаты, и европейцы, и африканцы – играют со зрителем, делают ему интересно.
Из бывших советских стран два короткометражных фильма представила Армения и один – Кыргызстан. Посмотрим, как выглядят их работы на фоне общемировых тенденций.
"Чемпион": безмолвная притча
"Чемпион" — фильм из Армении, снятый режиссером Давидом Сафаряном по собственному сценарию. Фильм идет всего девять минут. И за все это время не произносится ни единого слова. Потому и показывали его без каких-либо субтитров.
Бегло расскажу, что происходит в фильме. Сначала мы видим неподвижное тело пожилого человека. "Неужели труп?" — подумал я. Но, по счастью, нет. Тело начинает шевелиться, подавать признаки жизни. Человек, лежавший неподвижно, поднимается. Это оказывается старик с выразительным лицом и густой седой бородой. Старик берет старинный музыкальный инструмент, играет красивую мелодию.
А дальше мы видим, как голова старика (именно так все и показано) куда-то движется по прекрасным улицам Еревана. Старик идет? Но для ходьбы – слишком большая скорость. Бежит? Но голова не трясется. Я так и не догадался, как перемещается в пространстве этот старик. Но оператор дал подсказку – показал ноги старика, и все прояснилось: старик оказался на роликовых коньках.
И вот он едет по парку, и встречается с мальчиком. Старик дарит мальчику самолетик, а взамен получает воздушного змея.
В принципе, хороший символ, жизнеутверждающий. Понятно, что старик – юн душой, но каждое утро пересиливает себя, встает практически со смертного одра. Это все прекрасно.
Но тишина в кадре – угнетает. Она слишком нарочитая, эта тишина. С претензией на очень большую многозначительность.
Автор этих строк после показа спросил у режиссера Давида Сафаряна – почему у него в картине нет слов? По-моему, Давид на этот вопрос даже немного обиделся.
"А зачем слова?! – воскликнул он. – Они ведь не нужны! Разве не понятно без слов? Я ориентировался на эстетику великого Альбера Ламориса!"
"Луна, солнце и три мушкетера": до третьих петухов
Фильм с длинным, сложным и красивым названием – совместное производство Португалии и Армении, снятый режиссером Ваганом Хачатряном.
И вот – первое открытие. Этот фильм – тоже немой. Он сделан без отчетливых реплик героев и, соответственно, в дубляже не нуждается. Есть, конечно, возгласы людей на улицах или короткие эмоциональные реплики пенсионеров, которые смотрят футбольный матч по телевизору. Но это, в принципе, интершум, и артикулировать его незачем.
Но, знаете, второй фильм из Армении, и тоже без слов – это не совпадение. Это уже тенденция. Но в ней мы разберемся чуть ниже. А пока расскажу – о чем идет речь в фильме.
Снят он в некоем португальском провинциальном городке. Вот его жители – в основном, пожилые люди. Сидят, статично смотрят в камеру. Прямо-таки в лучших традициях российского пост-сокуровского арт-хауса. Вот сидят, смотрят на тебя. И зритель в эти лица всматривается. Но совсем уж монотонности в фильме нет. Вот, например, девочка провела собаку на двух лапах. Вот еще какие-то несложные бытовые действия происходят.
Но вот на город опускается ночь. И мы попадаем в какой-то спортзал, где молодежь энергично бьется друг с другом деревянными палочками. Наверное, это и есть те самые, заявленные в названии мушкетеры.
осле просмотра этих двух фильмов уже можно сделать выводы. Кинематографистам Армении очевидно близки творческие достижения Александра Сокурова. Весь его арт-хаус они воспринимают как родной, трактуют на свой лад, насыщают гуманистическим пафосом. И это, в принципе, неплохо, но Европа через это, например, уже прошла давным-давно. С арт-хаусом в свое время изрядно поигрался великий немец Вим Вендерс. Поигрался, да и отбросил. А подобрали эту игрушку на просторах бывшего СССР.
И теперь попробуем объяснить странную немоту новых армянских фильмов. Дело тут, по-моему, в традиции. По доброй воле армянские кинематографисты понятно, не сознаются, что следуют в российском кильватере. Они – декларативно независимы, они сами по себе. И надо от сходства с Россией дистанцироваться, чтобы не сравнивали. А как? А по принципу "не доставайся ты никому".
То есть, если герои армянских фильмов будут говорить по-русски, их и припишут к российской традиции. А этого, так или иначе, не хочется. Если начнут говорить по-английски, то возникнет эффект чужеродности, как седло у коровы. Национальный колорит, свой особый темп – все это никак не вписывается в англоязычную, голливудскую школу. А говорить по-армянски – это большая претензия. И одновременно сужение числа просмотров.
Поэтому-то, очевидно, мы и не слышим голосов героев. Из-за неприкаянности (временной, хотелось бы надеяться) армянского кинематографа. Как пела давным-давно Алла Пугачева: "Ты покинул берег свой родной, а к другому так и не пристал".
"Сейде": красота самобытности
Кыргызстан оказался представлен на международном кинофоруме маленькой, 14-минутной картиной "Сейде" режиссера Эльнуры Осмоналиевой. Это история юной девушки Сейде, которая живет с родителями на отдаленном джайлоо (кочевье). Девушка дружит с конем, а родители сговорились выдать ее замуж за соседа. Отец на радостях хочет зарезать коня.
И вот как-то ночью девушка решается на побег. Нет, сама она, конечно, пойдет замуж. Но надо спасти верного своего друга.
Фильм потрясает картинкой. Она невероятно красивая. Возможно, что самая прекрасная на всем фестивале. Горные заснеженные просторы, суровое очарование первозданной природы. И вот представьте – посреди всего этого великолепия стоит крохотная такая девочка, а за ее спиной валяется в снегу радостный конь. Он-то думает, что его вывели на прогулку, а вовсе не жизнь ему спасают.
Если говорить о тенденциях, то, определенно, дело идет к тому, что Кыргызстан в скором будущем создаст свою аутентичную, исключительно национальную и самобытную школу кинематографа. И это можно только приветствовать.
Потому что и многие другие национальные кинематографы не стесняются своей инаковости – ни Индонезия, ни Габон, ни Испания. Они не стремятся примкнуть к Европе или к Америке. Они самодостаточны, и тем ценны.
