Что ждать Армении от тлеющего ближневосточного конфликта, как скажется российско-американская конфронтация на признании Геноцида армян США и какой ответ будет дан мирному урегулированию карабахского конфликта Sputnik Армения рассказал старший научный сотрудник Института востоковедения Российской Академии Наук Константин Труевцев, который приехал в Ереван с двухнедельным визитом читать лекции в филиале МГУ. Беседовала Лаура Саркисян.
— Как охарактеризуете ситуацию в странах Ближнего Востока?
— Ситуация, которая сложилась после 2011 года, привела к образованию двух крупных зон конфликта — ближневосточного и североафриканского. Объединению этих зон помешали события в Египте: приход армии к власти, распространение единой зоны крайнего исламизма и терроризма. Для Армении актуальнее ближневосточная зона конфликта, так как ваша страна находится в непосредственном соседстве с ней.
Конфликт с эпицентром в Сирии затронул Ирак, Ливан, Иорданию, Израиль, Турцию. Анкара выступает не только в качестве участника конфликта. Ситуация в Сирии активизировала внутреннюю проблему Турции — курдский вопрос. Иран на фоне этих стран — бенефициар конфликта. Тегеран наиболее выигрывает от него, хотя и тут не так все просто. Саудовская Аравия, участвующая в сирийском конфликте, завязла в Йеменской ситуации, которая в гуманитарном аспекте чудовищнее сирийской. Более семи миллионов человек находятся на грани голодной смерти. Дополнительную лепту в происходящее внес конфликт с Саудовской Аравией и Катаром.
Однако один из главных аспектов ближневосточного конфликта – террористическая составляющая. Усугубляет положение множество этнических, конфессиональных проблем, конфронтация с гражданским обществом и властью, противоречия между странами, носящие стратегический характер, как например, между Израилем и Ираном. Если сирийский конфликт и близится к завершению, то это не означает завершение ближневосточного конфликта.
— Как влияют ближневосточные процессы на Южный Кавказ?
— Эти процессы влияют на Южный Кавказ как опосредованно, так и непосредственно. Один из источников пополнения джихадистких групп в Сирии — чеченцы, проживающие в Грузии. С другой стороны, в течение последних двух лет усилилась исламистская угроза на территории Азербайджана. В этом плане Армения менее затронута. Мононациональность и моноконфессиональность республики – существенная преграда для подобного рода явлений. Настораживают военные столкновения в районе Диарбекир, граничащей с Арменией. То, что происходит на границе, может в один прекрасный день при каких-то обстоятельствах перекинуться через границу. Какие-то незначительные инциденты были, и они показывают — опасность рядом.
— Каковы в этих условиях перспективы мирного урегулирования конфликтов на Южном Кавказе?
— Перспективы не радужны. Конфликты Грузии с Абхазией и Южной Осетией нельзя сравнивать с карабахским конфликтом, так как они не идентичны. Их объединяет то, что они возникли в 1990 году в период парада суверенитетов, когда усилилась тяга союзных республик к отделению от СССР. Тогда малочисленные народы заявили, что ничем не хуже народов титульных республик. На этом фоне и произошло возгорание конфликтов, в том числе и крымская проблема. Южно-кавказские конфликты заострились и тогда же перешли в фазу боевых действий.
Если Южная Осетия и Абхазия — частично признанные государства, то Карабах оформивший свою государственность, пока не признан ни одной страной. В результате конфликтов произошло четкое разделение этнических групп. Возникла классическая коллизия между тем, что первично – целостность государства или право народов на самоопределение. С Косово вопрос был решен в сторону права на самоопределение, что открыло "Ящик Пандоры".
— Какой единый механизм применимый для всех этих конфликтов мешает их мирному урегулированию?
— Ни Грузия, ни Азербайджан не готовы признать ту форму самоопределения, которая реально существует в отношении Абхазии и Южной Осетии с одной стороны и Нагорного Карабаха с другой. Если Южная Осетия и Абхазия оказались в состоянии отделиться, то перед Карабахом стоит проблема Лачинского коридора и ряд вопросов, которые ни страны Запада, входящие в минский пул, ни Россия не готовы к их одностороннему решению. Россия находится в особом положении – союзник Армении и имеет определенные отношения с Азербайджаном. Если бы Россия заняла одностороннюю позицию – это пагубно сказалось бы на интересах России на Южном Кавказе, в том числе на интересах Армении.
— Какое место занимает Армения во внешней политике России?
— Значительное место. Армения играет одну из ключевых ролей в южнокавказском узле и на Ближнем Востоке. Армянская диаспора очень важна в ближневосточных странах. Например, армянская община в Ливане хоть и не самая крупная, однако имеет большое влияние на политическую кухню, происходящую в Ливане. Это касается и Сирии, где армянские общины, хоть и не большие по размеру, однако в контексте христианкой общины играют одну из консолидирующих ролей, влияя, таким образом, на ситуацию в стране. Христиане, наряду с алавитами и частью суннитов, готовых поддержать статус-кво — это фактор стабильности в Сирии.
— Какую роль играет Армения в ОДКБ и ЕАЭС?
— Роль Армении в ЕАЭС адекватна. Республика недавно стала полноценным членом ЕАЭС, поэтому рано говорить о ее роли. Армения частично заняла свою нишу в союзе – это производство высокотехнологичных продуктов с невысокой добавленной стоимостью. Львиная доля в торгово-экономических отношениях в рамках ЕАЭС выпадает на долю российско-армянских отношений.
Отношения с другими членами ЕАЭС — мизерные, однако это будет меняться в зависимости от развития союза. Не все так просто в отношениях между Казахстаном и Арменией из-за разных политических позиций. ЕАЭС всеми силами пытается ограничиться экономической повесткой, без примеси политики, однако на сто процентов это не получится. В рамках ОДКБ также были коллизии и конфликты с Казахстаном. Ожидается довольно длительный период притирки. Все зависит от развития армяно-азербайджанских отношений и событий в Карабахе.
— Будут ли учтены претензии Армении по поводу вступления Турции в таможенную зону ЕАЭС?
— Вопрос о членстве Турции в ЕАЭС пока не стоит. Но как только двери ЕС для Турции закроются, Анкара постучит к ЕАЭС.
Думаю, России и другим членам евразийской интеграции будет выгодно направить Турцию в ШОС из-за наличия армянского фактора. Однако нельзя исключить усиление кооперации между ЕАЭС и Турцией, которая в случае функционирования, положительно скажется и на Армении.
— Какие интересы и противоречия имеют Турция и Россия на Южном Кавказе?
— Турция заинтересована в Азербайджане и Грузии. Крен в сторону Турции в Грузии, возникший при Саакашвили (Михаил Саакашвили – третий президент независимой Грузии — ред.), сегодня немного корректируется властями "Грузинской мечты". Политика прежних властей оставила глубокий след в виде экономического и политического присутствия Турции в Грузии.
Это усложняет ситуацию для Армении, усиливая ее геополитическую изоляцию. Изоляция Армении — стратегического союзника России — на руку Турции. В этом главное противоречие между Анкарой и Москвой, которое будет сохраняться до тех пока, пока у Турции антиармянская позиция.
— Последствия кризиса российско-турецких отношений. Потепление в отношениях носит ситуативный характер?
— Кризис оказался довольно острым. Реакция России на сбитый Турцией самолет была бурной, но без военного фактора. Анкара тем временем, ожидая военного вмешательства, пыталась понять, использует ли НАТО пятую статью о нападении на одного из членов альянса. Турция поменяла позицию после того, как поняла, что ни США, ни НАТО не только не готовы ее поддержать, но и обвиняют в произошедшем. Анкара поняла, что находится в изоляции: отношения с Ираном сложные, с Израилем — порваны, с НАТО и с ЕС — в наихудшем положении, да еще и с Россией рушатся. Резкое свертывание экономических отношений с Россией, привело к спаду экономики Турции.
Сегодня российско-турецкие отношения в лучшем положении. Мы довольно успешно координируем свои действия на сирийском фланге. Хотя и здесь есть свои скелеты в шкафу.
— Каковы перспективы международного признания Геноцида армян?
— Чем дальше, тем больше стран будут признавать Геноцид армян. Во Франции всегда было сильное армянское лобби и симпатия по отношению к Армении.
Признание Геноцида армян Россией было неизбежно, хоть и произошло с учетом исторического аспекта и российско-турецких отношений. Это было сделано на фоне осложнений отношений между Москвой и Анкарой.
Очень существенен пример Германии: вопрос признания Геноцида был инициирован представителями турок черкесского происхождения в Бундестаге. Эта интрига до конца для меня не раскрыта. Многое будет зависеть от работы армянской дипломатии в этом направлении.
— Какую роль, на Ваш взгляд, занимает вопрос Геноцида армян во внешней и внутренней политике Турции?
— Турки относятся болезненно к этому вопросу и не только из-за активизации армянского фактора внутри страны. Признание Геноцида армян будет детонировать курдскую проблему, и будет означать показательным давлением курдов на признание Турцией преступлений против них. Эта проблема в конечном итоге может взорвать Турцию, чего и опасаются турецкие власти. Если борьба курдов усилится, и они одержат вверх, поднимутся многочисленные этнические и конфессиональные общины. Признать Геноцид – для Анкары означает пересмотреть многое в истории и в действующей идеологии. На повестке дня стоит вопрос признания Геноцида армян в США. Это серьезно ослабит внешнеполитические позиции Турции.
— Что сегодня сдерживает США от признания Геноцида армян?
— Резкое обострение американо-российских отношений. Союзнические отношения России с Арменией отрицательно повлияют на возможность принятия Геноцида армян Конгрессом. Здесь придется переждать, так как российско-американские отношения в нынешнем состоянии долго быть не могут. Это пагубно скажется и на международных отношениях.
