Представитель армянской школы чеканки Норик Аствацатуров уже 25 лет проживает в Америке, где за свое мастерство не раз удостаивался престижных наград. А в прошлом году его отметил Национальный фонд искусства США.
Норик родом из Баку, однако во время армянских погромов в Азербайджане он вместе с семьей бежал сначала в Армению, а спустя три года – в Штаты. Отметим, что он является отцом общественного деятеля Анны Аствацатурян-Теркотт – автора книги "Изгнание. В никуда", которая выступает за содействие Нагорному Карабаху, а также поднимает проблему армянофобии в Азербайджане. Несмотря на многочисленные сложности, с которыми Норику приходилось сталкиваться на жизненном пути, он не утратил не только чувства юмора, но и жизнерадостности.
О том, каким образом ему удалось достичь своей "американской мечты", и что она для него значит, мастер по чеканке рассказал в интервью Sputnik Армения. Беседовала Лилит Арутюнян.
— Норик, насколько я знаю, удостоиться награды Национального фонда Америки не так уж и просто…
— Да, NEA награждает в год восемь-девять человек, занимающихся народным искусством. Эту премию действительно довольно сложно получить. Причем сам ты заявку подать не можешь, кто-то должен сделать это вместо тебя. Как правило, люди годами ждут, и для меня было очень удивительно, что мне вручили награду спустя всего год. Я очень обрадовался, если честно, и теперь армянская чеканка стала частицей американского искусства.
— Когда вы начали заниматься чеканкой?
— С детства. Будучи мальчиком, занимался резьбой по дереву, по камню, потом уже начал работать с металлом. Помнится случай, когда отец поехал в Армению, попросил привезти оттуда камень, а он вместо туфа привез базальт, на котором очень тяжело работать (смеется).
Как армянин провел электричество в Турции и спас суджухом евреев>>
Затем поступил на работу в рекламную организацию, где чеканкой занимался армянин по имени Вова. Он работал более профессионально, и я стал наблюдать за ним. Проработал в этом учреждении десять лет, потом в другом столько же. Оформляли здания общественных организаций, среди них были достаточно монументальные работы.
— То есть это была ваша профессия…
— Да, чеканкой я зарабатывал на жизнь, даже для министерства внутренних дел Азербайджана заказы делал. Кстати, однажды в Ленкорани заказали героя Бабека (руководитель восстания иранских хуррамитов против Арабского халифата с центром в Северо-Западном Иране в провинции Азербайджан – ред.). Его нарисовал азербайджанский художник, а я отчеканил. Когда работа была завершена, приехали представители госорганов. Тогда самый старший среди них посмотрел на изображение героя на лошади и говорит: "Кто это делал? Что-то он не похож на наших, он на армянина похож". Я говорю: "Ну, так рисунок же делал азербайджанец, как он может на армянина быть похож?" (Смеется).
"Мистер президент, это вы курите мои" — как армянский сигарный магнат осадил Буша>>
Работы, которые доставляли мне удовольствие, я не мог выполнять в своем учреждении, поэтому дома чеканил для души на армянские, христианские темы, хотя это было опасно. Там ведь вопрос национальности и религии остро стоял.
— В США вы с семьей попали в качестве беженцев из Азербайджана. Какой была жизнь в Баку до армянских погромов?
— Это можно назвать взаимным обособлением – они жили своей жизнью, мы – своей. Когда еще был контроль со стороны государства, они боялись приходить в наш район. Мы знали, что азербайджанцы нас не любят, поэтому всегда старались доказать, что мы лучше, знаем больше, можем делать все качественней. И они ценили армянских мастеров, педагогов, врачей, поскольку сами были очень слабы в этих областях.
Тогда Баку был интернациональным, там и русские жили, и греки, и евреи, и армяне, и немцы. В 60-70 годах азербайджанцев в этом городе было менее 30%. Это потом они начали постепенно ставить на высоких постах своих. Качество работы ухудшалось, а число иностранных начальников уменьшалось.
— После переезда в Америку вам, если не ошибаюсь, в первое время приходилось довольно сложно: нужно было учить язык, кормить семью… Каким образом удавалось заниматься чеканкой?
— Да, я работал на заводе по 50-60 часов в неделю, а ночью не спал, чтобы учить английский, поскольку в школе проходил немецкий. На протяжении жизни мне приходилось множество раз менять языки.
В детстве говорил на армянском. Русского не знал, поскольку жили в Арменикенде (армянский район в Баку — ред.), где проживали только армяне. Когда же армянские школы начали закрывать – они ведь действовали раньше в Азербайджане – родители отдали меня в русскую школу. Потом переехал в Америку, пришлось с нуля изучать английский. Словом, некоторые языки уже в голове перепутались (улыбается).
А чеканкой здесь даже больше стал заниматься, хотя времени было мало. Выходные дни на это посвящал. Работал в своей мастерской на нулевом этаже. В первый же день, как приехали, попросил у Методисткой церкви Северной Дакоты, которая помогала нам тогда, дать мне металл. Принесли не очень качественный тонкий металл – алюминий. Первую же работу – армянский крест с национальным орнаментом – подарил церкви в качестве благодарности. Эта работа до сих пор украшает одну из ее стен.
— То есть, вы одновременно работали и чеканили для души? Или же выставляли свои творения на продажу?
— Нет, чеканку на продажу не выставлял. Дело в том, что это достаточно трудоемкая работа (на некоторые образцы тратил тысячу часов), которая стоит немалых денег. Я решил, уж лучше оставлю детям в наследство, чем продам по невысокой цене. Если люди хотели купить, я соглашался, но специально на продажу в галереи не давал, хотя они часто просили. Им ведь нужно давать по более низкой стоимости, поскольку они удерживают 30%. Но заказы принимаю, одна бакинка из соседнего штата, кстати, три работы у меня заказала.
Моя большая армянская свадьба, или Как красавица Гаяне оказалась в роли Дженнифер Лопес>>
Но я часто выставлялся на различных экспозициях, фестивалях регионального и национального уровня, побеждал на довольно крупных конкурсах – в Техасе, Северной Дакоте; был призером Фонда Буша. Так что, под лежачий камень вода не течет (улыбается). Америка – нелегкая страна, если хочешь чего-то добиться, детей на ноги поставить, надо что-то делать. Вот так я и живу.
— Статус беженца вы, тем не менее, скоро преодолели и многого добились в Штатах…
— Армяне должны всегда держать свою марку, где бы ни находились.
В школе сначала детям тяжело было, поскольку они отличались от других детей. Первое, что я им говорил: "Вы – представители великого древнего народа, кто бы что ни говорил, вы обязаны не забывать об этом и должны всегда показывать себя с лучшей стороны". Надо признать, что урок они усвоили и многому добились в жизни.
— Можно сказать, что ваша "американская мечта" сбылась?
— Для нас с женой на первом месте всегда были дети, мы много трудились, чтобы они смогли добиться большего, чем мы. В этом плане точно могу сказать, что моя "американская мечта" сбылась: мой сын сейчас менеджер крупной организации, про дочь вы прекрасно знаете, у меня пятеро внуков, дай Бог, будет больше (улыбается). И дети выросли именно такими, какими я хотел их видеть – уважают старших, слабый пол и т.д. Это то, к чему я стремился.
В прошлом году у меня юбилеи шли друг за другом: 70-е, 40-летие свадьбы и 25 лет, как в Америке. Даже медаль получил он министерства диаспоры Армении (улыбается).
Эта страна дает много возможностей. Да, доллары здесь на деревьях не растут, как порой кажется людям, нужно много и упорно трудиться, но ты сможешь в итоге добиться своей цели. Немаловажно также и то, что здесь ты всегда можешь положиться на закон. А то, что когда-то приходилось тяжело, вспоминать не нужно, всем тяжело, даже Трампу (смеется). Напротив, нужно жить сегодняшним днем и радоваться жизни – в этом и состоит мое жизненное кредо.
— Норик, от вас исходит свет и позитив, желаю вам всяческих благ.
— Спасибо. Мне очень приятно беседовать с молодыми, со стариками не люблю – они либо про болезни свои рассказывают, либо прошлое вспоминают (смеется). А молодые говорят о завтрашнем дне!
