Взятие Ардагана, штурм Карса и осада Эрзерума не заставят себя ждать, а пока юный Степан Кишмишев учится в Тифлисе, где он и появился на свет 22 октября 1833 года, и готовится к военной карьере. Гражданская служба от выходца из дворянской семьи никуда не денется, а стать офицером в то время было делом особой чести.
Учиться на военного в XIX веке означало тратить даже больше сил и прилежания, нежели для совершенствования себя в мирных областях. Другое дело, что молодой задор требовал проверки в горячих баталиях и, скорее всего, поэтому семнадцатилетний Степан Осипович (Иосифовичем он станет год спустя) поступает на службу старшим урядником в Джаро-лезгинскую постоянную милицию – это было одно из национальных формирований, в мирное время исполнявшее преимущественно полицейские и охранные функции, и даже в войну, как правило, не отлучавшееся с места постоянной дислокации.
Проходит чуть больше года, а Степан Кишмишев, успев заслужить "для ношения на петлице" серебряную медаль на георгиевской ленте "За храбрость", уходит в отставку и отправляется в Москву, поступать на юридический факультет университета. Ученую степень Кишмишев получил через пять лет, его уже называют Степаном Иосифовичем и отправляют, сообразно его же желанию, в Николаевскую академию Генерального штаба, а затем определяют прапорщиком в Санкт-Петербургский гренадерский короля Фридриха-Вильгельма III полк.
Далее начинается участие в боевых действиях, принесшее Кишмишеву звания вплоть до генерал-майора и бесчисленное множество наград. Причем, война для Кишмишева заключалась не только в непосредственном присутствии на поле боя, но и, например, в координации перемещения войск по Черному морю, по рекам Кубань и Риони и по железной дороге. Императорскую особую благодарность Степан Иосифович заслужил за своевременно принятые эффективные меры против занесения смертоносной холеры в Рионский край.
Вот тогда и довелось ему участвовать во взятии Ардагана, штурме Карса и осаде Эрзерума. Параллельно с непосредственными обязанностями Кишмишев писал историю войн и походов, непосредственным участником которых он стал.
"Четыре раза в XIX столетии Азиатская Турция становилась для нас театром военных действий, и каждый раз, когда нам приходилось иметь там дело, внимание наше было отвлечено другим театром войны. Событиями на Дунае, на Балканах, в Крыму, вообще ходом дел в Европе, решалась участь наших войн с Турцией. То же, что совершалось в Азии, служило только придатком к летописям нашей военной славы. Оно прибавляло новый материал к упрочению общей уверенности в высоких боевых качествах русских войск, в их способности выносить и творить невозможное; оно давало содержание для легендарных, по-видимому, но вполне верных действительности рассказов об изумительном героизме кавказского солдата, привыкшего не считать числа своих врагов, об его беспримерной выносливости среди трудностей и лишений, губительных для всякой другой армии", - так начал Кишмишев свой внушительный по объему и содержанию интереснейших фактов труд "Война в турецкой Армении (1877-1978 годы).
В те годы Кишмишев был в распоряжении действующего корпуса генерал-адъютанта Лорис-Меликова – один этот факт гарантировал попадание в самое пекло. Так что Кишмишев был вовсе не штабным генералом, а уж когда он находил время для обстоятельных литературно-исторических трудов – так это бы лучше спросить у него и у маркитантов, исправно доставлявших перья, чернила и свечи.
И то сказать: просиживай он штаны в тылу, скрипи пером по бумаге, подписывая важные и не очень приказы, распоряжения и доклады с доносами, не назначили бы его начальником Эрзерумского округа.
А там он сделал немало дел: надо было привести в порядок мост через Аракс и отремонтировать дорогу, разместить раненых и больных, поработать над обеззараживанием турецких военных могильников и не позволить инфекционным болезням распространиться в войсках и среди местного населения.
При войсках – при Кавказской армии – Степан Кишмишев остался и после того, как перестал призываться к активным боевым действиям, получив возможность отдавать больше времени документальным записям и мемуарам.
Непростой танкист Аматуни: десять жизней последнего крымского Героя>>
До сих пор, кстати, исторические его записки принимаются в качестве ценнейшего источника для выяснения подробностей разных событий, происходивших в позапрошлом веке в "Азиатской Турции" и северных провинциях Ирана, где "сеистанцы и другие туркменские племена являлись бичом населения", а шах стремился этих грабителей оттуда прогнать.
В Тифлисе, в мире и спокойствии, с доступом к книгам и документам, генерал-майор Кишмишев мог уже себе позволить неторопливость в работе.
