Да, именно "климактерического", ведь оригинальное название фильма – "Климакс", и оно обыгрывает как смысл физиологического процесса, так и значения слов "кульминация" и "разгар". В местном прокате фильм вышел под более компромиссным наименованием ''Экстаз'' — уже не столь двусмысленным, но весьма точным. И если у неподготовленного зрителя первоначальная реакция на название фильма — легкий шок и безудержное любопытство, то у знатоков творчества аргентино-французского режиссера Гаспара Ноэ — всего лишь традиционное ожидание. Именно эти противоречивые ощущения в той или иной степени сопутствуют каждому выходу новой картины 54-летнего ''трудного ребенка'' радикального кино.
Вспомним, что предыдущий фильм Ноэ ''Любовь'' сумел застать врасплох даже искушенную каннскую публику, в глаза которой сперма "струилась" в формате 3D. Сперма и кровь – неизменные символы бытия в ареале гаспаровской философии.
В ''Экстазе'' кровь, конечно же, осталась, а сперму заменила лизергиновая кислота, и они смешались, вызвав бурю в стакане – почти в прямом смысле, когда в стакан сангрии кто-то подсыпал LSD в перерыве между прогонами репетиции труппы танцоров, которые в лихие европейские 90-е живут и репетируют на запертом танцполе в захолустье.
Под звуки старомодного трип-хопа и брейгбита хореографические движения перерастают в припадочные конвульсии, вызванные глотком опороченной сангрии, превращая репетиционный номер современного балета в импровизационный акт коллективного грехопадения (кстати, в большинстве импровизировали и сами актеры).
Аветисян рассказал о проблемах документального кино в Армении>>
Отсутствие многогранного содержания можно объяснить намерением Ноэ экранизировать "коллективное бессознательное" или LSD —трип, сужая его до невыносимой для просмотра клаустрофобии четырех стен, подобно "Маме" Аранофского,"Коммунне" Винтерберга, "Сало" Пазолини. При этом Ноэ явно воодушевлен многочисленными кумирами – Фасбиндером, Бунюэлем, Жулавским, Ардженто, а также, безусловно, дядюшкой Триером, который наряду с Гаспаром в том же году распахивал двери в свой собственный ад, "построенный Джеком".
"Жизнь — это коллективная невозможность", – напоминает Ноэ, а выдержав паузу, отмечает: "Умереть — это уникальный шанс".
"Экстаз" – этакий рефлективный мюзикл в инфернальном котловане, где вполне логично, что Бога нет, а сама картина, согласно вступительному слогану, есть не что иное, как "Посвящение ушедшим Создателям".
Ноэ играет не только с выдержкой зрителя, но и с ценностями своей родины, раскрашивая титры в цвета французского флага, показывая модель, где априори данные Свобода, Равенство и Братство стремительно скатываются в ветхозаветный апокалипсис, сродни самому фильму – есть Климакс для одних и Экстаз – для других.
