Потомок той ветви грузинского княжеского рода Дадиани, которая оказалась в России, Александр Дадианов родился в Симбирске в 1800 году. В возрасте 17 лет он приступил к военной службе в лейб-гвардии Преображенском полку, а в 1821-ом, получив звание прапорщика, был откомандирован адъютантом к Ивану Паскевичу.
"Бойкий азиат": как уважаемый врагами армянин Серебряков основал Новороссийск>>
Это означало боевое крещение: Дадианов участвовал в военных действиях на Кавказе в кампаниях 1826-1827 годов против Персии и 1828-1829 годов против Турции. В этих битвах он немало отличился – за боевые заслуги во время осады Сардарапата ему пожаловали золотую шпагу, за взятие Эривани ему был положен орден Святой Анны III степени, а после того, как взяли Карс – II степени. Алмазные знаки к ордену Дадианов заработал уже за взятие Ахалциха.
В 1829 году Дадианов был отправлен в Петербург с донесением о взятии Эрзрума и разгроме турецкой армии. В столице к гонцу отнеслись благосклонно, он был произведен в полковники и, в неполные 29 лет, назначен командовать Эриванским карабинерным полком. Казалось бы – вот оно, новое поле деятельности, с весомым званием и положением, что может быть удобнее для выстраивания блестящей карьеры. Не тут-то было, оказывается.
Интересно, как иногда люди умудряются рушить за самое короткое время то, что сами же выстраивали годами. Став полковником и командиром, Дадианов то ли возгордился, то ли был ослеплен возможностями, которые открывала перед ним полновластная должность на окраине империи, далеко от столичного надзора и строгостей элитных частей российской армии. Неизвестно – но его словно подменили.
Злоупотребления по хозяйственной части, им допущенные, были чудовищны, но не менее чудовищным было его отношение к подчиненным и даже к солдатским женам. Он выгонял солдат и рекрутов рубить лес и косить траву, потом сбывал нарубленное и накошенное в Тифлисе, на отпущенные для постройки казармы казенные деньги оборудовал мельницу в свое владение. Две сотни рекрутов, без обуви и обмундирования, вовсе не обучались военному делу, как то полагалось, а пасли овец, волов и верблюдов – стада, принадлежавшие ему, Дадианову.
Сумасшедшая судьба Арамянца, или Вероломные женщины армянского миллионера>>
Солдатские жены тоже на него работали – более того, он и обращался с ними, будто с рабынями. Однажды за какую-то провинность Дадианов приказал высечь розгами каждую восьмую из них, среди этих женщин оказалась одна беременная. Думаете, ее не стали сечь? Еще как стали, а потому, что лежать на животе она не могла, высекли стоя – женщины рассказывали потом, что после экзекуции ее сапоги были полны крови.
Как ни странно, несколько лет эти вопиющие подробности оставались неизвестны даже в Тифлисе. Но вечно продолжаться так не могло, хоть Дадианов и потерял уже, видимо, чувство реальности. Сначала слухи, а потом становящаяся все более достоверной информация стала доходить и до Петербурга.
Дадианову все было нипочем – вот еще и женитьба удачная, на дочери князя Григория Розена, образцового военного, как раз в пору дадиановских бесчинств служившего в Тифлисе – командиром Отдельного Кавказского корпуса и главным управляющим гражданской частью и пограничными делами Грузии, Армянской области, Астраханской губернии и Кавказской области.
Скорее всего, император Николай I окончательно уверился в правдивости сведений о безобразиях Дадианова, когда о них ему доложил флигель-адъютант Петр Катенин – его брат Павел служил под началом Дадианова. На Кавказ была послана комиссия – ее главной задачей, впрочем, далеко не было уличение Дадианова в злоупотреблениях, но барон Ганн и генерал-лейтенант Васильчиков мимо таких фактов не прошли, о чем было немедленно доложено в Петербург.
А в 1837 году Николай I посетил Кавказ лично, видимо, с уже готовым планом мер по отношению к Дадианову. Все шло своим чередом, и ничего не предвещало грозы для Дадианова, более того, он ни о чем не подозревал, когда император собрался провести смотр Эриванского полка – ну смотр, так смотр, милостью самодержца, командир с полком прибыл в Тифлис.
Николай на плацу подозвал к себе барона Розена и Дадианова. Император долго смотрел в глаза Дадианову, а потом публично, громко и с расстановкой стал выговаривать тому свое крайнее возмущение, тем более что провинившийся является его, императора, флигель-адъютантом. Князь Розен стоял почерневший, а император подозвал генерал-губернатора Тифлиса генерал-лейтенанта Брайко и приказал снять с Дадианова ордена, эполеты полковника и аксельбанты.
Брайко волновался, быстро снять не получалось, тогда Николай приказал графу Орлову просто сорвать знаки отличия. Это было сделано, Розен был близок к обмороку, а что чувствовал при этом сам Дадианов – неизвестно, но вряд ли ему было так же хорошо и безмятежно, как последние много лет. Сам Розен, правда, быстро пришел в чувство, когда тут же Николай пожаловал звание флигель-адъютанта сыну князя, барону Александру Розену, но князь, однако, с Кавказа был вскоре отозван.
Николай I был зол не на шутку, так что сразу отписался в Петербург графу Александру Бенкендорфу, шефу жандармерии, который по болезни не смог сопровождать императора на Кавказ.
"Общая зараза своекорыстия, что всего страшнее, достигла и военную часть до невероятной степени, даже до того, что я вынужден был сделать неслыханный пример на собственном моем флигель-адъютанте. Мерзавец сей, командир Эриванского полка кн. Дадиан, обратил полк себе в аренду, и столь нагло, что публично держал стада верблюдов, свиней, пчельни, винокуренный завод, на 60 т. пуд сена захваченный у жителей сенокос, употребляя на все солдат; в полку при внезапном осмотре найдено 534 рекрута, с прибытия в полк неодетых, необутых, частью босых, которые все были у него на работе, то есть ужас! За то я показал, как за неслыханные мерзости неслыханно и взыскиваю. При полном разводе, объявя его вину, велел военному губернатору снять с него фл.-адът. аксельбант, арестовать и с фельдъегерем отправить в Бобруйск для предания суду, даром что женат на дочери бедного Розена; сына его, храброго и доброго малого, взял себе в адъютанты.
Не могу не сказать вам, что стоила моему сердцу такая строгость, и как она меня расстроила, но в надежде, поражая виновнейшего из всех, собственного моего флигель-адъютанта и зятя главноуправляющего, спасти прочих полковых командиров, более или менее причастных к подобным же злоупотреблениям, я утешался тем, что исполнил святой свой долг", - писал Николай I.
"Выстрел" Иосифа Орбели: как ученый-армянин оберегал историю от турок и нацистов >>
Рассмотрение дела Дадианова длилось два года, все это время он сидел в крепости в Бобруйске. Государь незначительно смягчил приговор, но Дадианов все равно был лишен чинов, орденов, княжеского и дворянского званий и послан на жительство в Вятку. Через пару лет ему разрешили безвыездное проживание в Москве.
А в 1856 году, в ознаменование своей коронации, император Александр II возвратил Дадианову чин полковника (отставного), ордена, дворянство и титул князя – почти все, но из Москвы выезжать так и не позволил. Наверное, это несколько успокоило душевные тревоги Дадианова, и последние девять лет жизни он прожил тихо и незаметно, почти не появляясь в обществе, и так же тихо ушел в лучший мир 10 июня 1865 года.
