Жизнь Константина Согомоновича Сараджева складывалась, в общем, гладко и даже образцово для человека, посвятившего себя музыке. Учеба – карьера – руководство театром, почетная старость среди всеобщего уважения – как же резко это контрастировало с пронесшейся ярким метеором удивительной жизнью сына.
Сараджев-отец родился 8 октября 1877 года в заштатном тогда Дербенте, но разве это помеха для очевидного музыкального дарования. Консерватория в Москве встретила его уважительно, научив играть на скрипке и дирижировать – вторая специальность оказалась для Сараджева основной.
Разведчик и дипломат: был ли Яков Давтян соперником Ленина в делах амурных>>
С 1922 года Константин Согомонович профессорствовал в московской Консерватории, а 1935 году сорвался в Ереван – почти на 20 лет и, как оказалось, навсегда. Вначале главный дирижер Театра оперы и балета им. А. Спендиарова, потом художественный руководитель и главный дирижер филармонии – заслуги Сараджева известны всем и в напоминании не нуждаются.
В 1900 году у него родился сын, которого тоже назвали Константином. Видимо, он с младых ногтей был непокорным, а быть может, безмерный талант, многими названный гениальностью, уже тогда наложил отпечаток на его поведение. Факт остается фактом, что мальчик из музыкальной семьи так и не получил нормального музыкального образования.
И это при феноменальном музыкальном слухе, который можно даже назвать аномальным. Ему не верили, он доказывал – потом не верили снова, и так, доказывая всем вокруг, он и прожил всю жизнь.
Колокольным звоном Сараджев-младший начал серьезно заниматься с 14 лет. Это считали блажью, но не возбраняли, дело-то богоугодное. И с 1914 года он частенько звонил на колокольне Никитского собора и других храмов Москвы. Потом он развил колокольный звон в отдельную музыкальную теорию.
"У меня имеется 116 произведений, которые по своим исключительно тонким различиям звуковых высот приемлемы для воспроизведения только на колоколах. Для этого нужен особый слух… Его можно назвать "истинным". Это способность слышать всем своим существом звук, издаваемый не только предметом колеблющимся, но вообще всякой вещью. Звук кристаллов, камней, металлов. Каждый драгоценный камень имеет свою индивидуальную тональность и имеет как раз такой цвет, какой соответствует данному строю. Каждая вещь, каждое живое существо Земли и Космоса звучит и имеет определенный, свой собственный тон. Для истинного слуха пределов звука — нет, как нет предела в Космосе", - писал он, удивляя Анастасию Цветаеву, которая первой провозгласила о редчайшем даре молодого человека.
Кстати, Анастасию Ивановну Сараджев-сын определил, как "ми – шестнадцать диезов мажор".
Цветаева и Исаакян – как подружились "не равнинные" гиганты>>
Константин Согомонович пытался как-то упорядочить жизнь сына, ни в коей мере не посягая на предмет его одержимости – тщетно. Такой гений, как правило, переходит в душевную болезнь той или иной степени – человеческая психика слишком хрупка, чтобы вынести бремя таланта такого масштаба, а в данном случае положение осложнялось еще и эпилепсией – приступы случались редко, но дамоклов меч висел постоянно.
Кончилось тем, что в 1930 году Сараджев-младший оказывается в Америке и, как ни странно, отец из Москвы в этот период смог сделать для него больше на расстоянии, нежели, когда тот был рядом.
Константин Константинович не без хлопот отца, имевшего хорошие связи в эмиграции, получил контракт с Гарвардским университетом, где создал уникальную коллекцию колоколов, вывезенных из СССР во время их повального уничтожения. В основном эти колокола закупил миллионер Чарльз Крейн – уломали практичного американца на подобное "сумасбродство" тоже не без помощи отца, хотя Крейн в свое время был одним из спонсоров Февральской революции.
В Америке построили звонницу по проекту Сараджева, а слух его проверяли всеми возможными в то время инструментами – сошлись во мнении, что это что-то невероятное, неземное. В итоге подтвердили то, что он о себе знал сам: он слышал по 112 бемолей и 112 диезов каждого тона, это, по подсчетам, 1701 звуковая градация на октаву.
Музыканты поймут, что это значит, а неспециалисты поверят им на слово.
Спасающий Католикос: двадцать пять лет без харизматичного Вазгена Первого>>
Отец приложил массу сил, чтобы сын остался в Америке – не вышло, тот вернулся в СССР, причем в Ереван к отцу не приехал – далеко от русского колокольного звона. Да и душевное расстройство прогрессировало – время от времени он ложился в неврологию. А потом выходил, писал теоретические работы – колокольной практикой в те годы заняться было невозможно, и вот это обстоятельство, скорее всего, его и добило.
Хотя физически Константина Константиновича добила немецкая бомба, упавшая в 1942 году на неврологическую лечебницу в Подмосковье. Кто знает, продержись он еще год, и забрал бы его отец к себе в Ереван. Да не судьба.
