Георгий Туманов, потомок древнего армяно-грузинского рода, происходящего от нахарарской (княжеской) династии Мамиконянов, сын генерал-лейтенанта Николая Георгиевича Туманова, получил блестящее образование, что в те годы являлось обязательным для детей военных высокого чина.
Тифлисский кадетский корпус, Константиновское артиллерийское училище и Николаевская академия Генштаба в Петербурге дали лейб-гвардии Преображенскому полку блестящего капитана, с удовольствием вращавшегося в сливках столичного общества, но несколько тяготившегося (по молодости лет) немного "ненастоящей" службой. Настоящая, впрочем, не заставила себя ждать.
Туманову было тридцать, когда его в ноябре 1911 года отправили в Карс – крепость испытывала нужду в начальнике строевого отдела. В 1914 году полковник Туманов, принявший участие в нескольких кампаниях Первой Мировой, вернулся в Петербург, где ему суждено было стать участником двух революций 1917 года. Вторая, правда, для него продолжалась неполные лишь сутки.
Собственно, когда происходит революция, перед человеком военным встает выбор – служить совести, порядку и долгу или авантюре, зачастую возглавляемой бездарностью. Избежать выбора невозможно, даже если ты предпочел удалиться "в глухую провинцию", подальше от "Цезарей", все равно это выбор, и его последствия скажутся обязательно. Туманов это сознавал.
Февральскую революцию он принял в качестве возможного спасения от двусмысленного положения армии и, соответственно, как путь к сохранению престижа государства – в собственном понимании, конечно. В последних числах февраля 1917-го Туманов принимает предложение стать помощником Военной комиссии Государственной Думы – предложение поступило от военного коменданта Петрограда Бориса Энгельгардта.
Вникнув в происходящее изнутри, Туманов ужаснулся. Ему быстро стала очевидна катастрофа от надвигающегося на страну небывалого хаоса, несущего огромные человеческие жертвы и страдания. Никаких "эволюций мировоззрения", никаких "переоценок ценностей": Туманов просто увидел то, что несет с собой вторая волна революции. Впрочем, нужно быть слепым, чтобы не видеть опасностей подобных волн.
Он даже пытался растормошить Керенского, чтобы собрать воедино офицеров, организовать хоть какой-нибудь штаб сопротивления. Бесполезно. Керенский приказал "не муссировать" и заявил, что он лично обеспечит порядок и спокойствие в городе и даже в стране.
Поняв, что он не в силах достучаться до Временного правительства, поскольку его действия координируются сидящими где-то "если не предателями, то идиотами" (слова полковника Корнеева, эмигрировавшего после октябрьского переворота), Туманов решил уйти из военного министерства.
Корнеев вспоминал годы спустя, что "чуткий, болезненно все переживающий, не желающий взваливать на себя бремя фиктивной власти и быть министром в такое время, когда всякому старанию наладить хоть какой-нибудь порядок кладется предел окриками со стороны разных "Советов", Туманов фиктивным министром быть не пожелал и направлялся уже доложить об отставке, но не успел – на дворе было 25 октября 1917 года.
Несколько дней назад он даже получил предложение занять пост в структурах, которые вскоре придут на смену Временному правительству – безупречную репутацию Туманова оценили. Те, кто предлагал, были посланы подальше в недвусмысленных выражениях – быть может, это обстоятельство было причиной тому, что его задержали вечером 25 октября почти у самой арки Главного Штаба.
Свидетели века: события Октябрьской революции можно увидеть в московском метро>>
Задержали, а что с ним делать, не знали. Отвели в штаб неподалеку. Вскоре в помещение ввалились несколько десятков матросов, и с этой минуты о полковнике Туманове около недели никто ничего не знал.
И лишь 2 ноября труп его со следами множества пуль, исколотый штыками и порубленный саблями, обнаружили в реке Мойке. Не забыли снять добротные сапоги и даже небольшой серебряный значок выпускника военной академии – в таком виде вызванный на опознание Корнеев и увидел тело товарища.
Корнеев не сомневался, что Туманов был убит именно 25 числа – матросы помогли решить проблему задержания "просто так", да и не у одного Туманова этот день оказался последним в жизни.
Порой – сразу, чаще – некоторое время спустя, но хаос, как правило, убивает. Справедливых и честных он не любит особенно.
