Ученый - химик Роберт Акопян, сам в недавнем прошлом неоднократный призер школьных олимпиад по химии, проявляет живой интерес к тому, насколько сегодняшние школьники интересуются этой наукой, и по-прежнему участвует в олимпиадах, но уже в составе оценочной комиссии. Важным для него являются не только знания ребят, а то, видят ли они себя в перспективе, например, сотрудниками исследовательских лабораторий, или учеными Научно-технологического центра органической и фармацевтической химии Армении, где работает сам Акопян.
Акопян рассказывает, что из нескольких десятков школьников, которые участвуют в олимпиаде и имеют хорошие знания по химии, 8-10 человек владеют предметом очень хорошо. Но в свои 15-16 лет они уже знают: быть ученым в Армении – значит много учиться и мало зарабатывать. Поэтому одни идут учиться на врача, другие - на химика-фармацевта, остальные – вообще по другим специальностям.
"И что мне им ответить, если я сам работаю в пяти-шести местах", - говорит 31-летний ученый.
Как 300 лет назад
Настал XXI век, но армянскую науку словно тащат на 300 лет назад, в XVIII век, когда Михаилу Ломоносову приходилось отвлекаться на "потешные огни" (фейерверки) для императорского двора. Одно из мест работы Акопяна – фирма аттракционов и пиротехнических эффектов для детей.
"Теперь скажите: какая будет эффективность у ученого, которому приходится работать то здесь, то там, чтобы не заработать миллионы, а просто прожить?", - говорит ученый.
Российские ученые разрабатывают прибор для определения наличия антител в домашних условиях>>
Некоторые ученые идут в программисты, только радоваться тут особо нечему. Так институт лишился одной из сотрудниц, несколько работ которой были опубликованы в научных журналах с наивысшим рейтингом (Q1). Науку она оставлять не хотела и ушла вынужденно: надо было помогать семье.
Ради кого?
Среди институтов Академии наук, Научно-технологический центр органической химии относится к числу относительно благополучных в финансовом отношении (повторяем - относительно). Институт постоянно участвует в совместных исследовательских программах с зарубежными институтами и частными компаниями. Около двух лет компания ведет исследование по заказу Philip Morris. Похожие исследования PM заказывает и другим институтам в разных странах. Ученые получают дополнительный заработок, а корпорация получает выгодное сочетание "цена – качество" (ученые хорошие, а платить им можно на порядок меньше, чем на Западе). Если мыслить сегодняшним днем, то выгодно всем. Если мыслить долгосрочно, то невыгодно государству.
После распада Союза даже в ереванских школах не делали опытов по физике и химии: не было денег на материалы. Не закупали даже обычного медного купороса или серы. Что уж тут говорить о Гюмри, где люди жили в фургончиках ("домиках") зимой при минус двадцати. В те же годы в знаменитой школе N1 города Гюмри учился и Акопян.
"У нас был замечательный учитель по химии. Он радовался, когда нам что-то объяснял, когда мы что-то хотели понять. Из своей зарплаты он покупал реактивы, ставил для нас опыты. И предмет знал поразительно. Он, к счастью, и сейчас жив и трудится, хотя ему далеко за 70", - рассказывает Акопян.
Наверное, этот учитель надеялся, что годы спустя его ученики будут изучать новые соединения для нужд страны. А получается, что и преданность таких учителей, и тяга к учебе таких, как Роберт, служит не государству, а повестке дня частной компании из другой страны. И это не камень в огород Philip Morris: частная корпорация должна думать о своей прибыли, а не о научной политике Армении. И не их вина, что долгие годы власти страны (и прежние, и нынешние) не формулируют никаких задач для своих институтов.
"Во время последних военных действий мы в экстренном порядке, в лабораториях института, выпускали препарат капрофер, который останавливает кровотечение. Но это уже существующий препарат, а для новых исследований нам никогда не поступало госзаказа. С нашим институтом никогда не вели таких обсуждений ни министерство образования и науки, ни Минздрав – по крайней мере, за то время, что я работаю в институте",- говорит Акопян.
В сухом остатке
В сухом остатке от этих рассуждений, у государства остается ответ: "Денег нет". Поэтому тот ценнейший сплав знаний, любви к своему делу и своей стране, почти никак не используется.
Много лет у института не было даже установки для ядерно-магнитного резонанса (ЯМР), которая позволяет установить точный (на атомном уровне) состав синтезируемого вещества. Несколько лет назад директору института, Вигену Топузяну, наконец-то удалось выхлопотать деньги на его покупку. Но даже при этом деньги пришлось выделить из сбережений Академии наук: новых ассигнований из бюджета так и не допросились.
Но до сих пор в институте нет другого нужного прибора - масс-спектрометра, который позволяет уточнить массу и однородность полученного вещества, в сухом остатке (тут уже в самом прямом смысле). Из-за этого статьи сотрудников не принимаются к публикации в ведущие научные издания. Когда там видят, что исследования проведены на недостаточной (по современным меркам) лабораторной базе, статью сразу отсылают назад. Не помогая с оборудованием, государство по-прежнему требует у ученых публикации в научных изданиях с высоким рейтингом. Проблема и в этом тоже, но не только в этом.
"Нам помогают связи нашего коллеги-армянина в исследовательских центрах Франции. С его помощью мы отправляем материалы для экспериментов в один из французских университетов. Но это решает вопрос только в краткосрочной перспективе. В долгосрочном плане страна не может вести исследования такого уровня, исследовать новые препараты высокой чистоты, если у нас нет соответствующих приборов. Наш научный центр может решать задачи малой и средней химии, но мы мечтаем о большой, которая была в советское время, и которая делала нас сильной и развитой республикой", - подчеркивает Акопян.
В Ереване откроется Высшая шахматная школа – Айрапетян>>
Новый способ оживить экономику
Чтобы жизнь не казалась ученым "слишком скучной", несколько лет назад администрация Арабкирского района Еревана отхватила кусок территории института и продала частному застройщику. Год назад он всерьез собрался строить там многоэтажное здание. Теперь часть своего времени ученые вынуждены посвящать бумажной волоките и бесконечным разбирательствам. Элитные многоэтажки, гостиницы и автостоянки, по мнению властей, важнее научных разработок.
Отметим, вопрос повышения ассигнований на науку в начале 2021 года подняла инициатива "Гитуж" ("Знание - сила"). Поводом послужило сокращение расходов на научную отрасль в 2021 году примерно на 3,5%. На днях инициативную группу принял вице-премьер Тигран Авинян. Активисты требуют увеличить бюджет на науку до не менее чем 4% всех расходов бюджета (что соответствует примерно 1 проценту ВВП), начиная с 2024 года.
